Мой отчим - советский пенсионер

Мои "молодые" вскоре переселились на новое место жительства. Дядя Семён через несколько дней еще и машину прикупил подержанную, но не старую, 1953 г. Выпуска. Это была красавица "Волга", автомобиль, собранный на Горьковском автозаводе им. Молотова; эта машина должна была потеснить "устаревшую" к тому времени "Победу". Оказалось: права у маминого мужа есть, просто он нам про них вначале не сказал. Как он умел ездить, оказывается! Дядя Семён чуть ли не прыгал над своим "железным конём", твердил, что тот "похож на "Форд", — что мне ни о чём не говорило, — быстренько "свою радость" оформил, с гаражом проблем не возникло, — дядя Ара раньше здесь, во дворе, гараж поставил железный и ворота… Просто нас в тот памятный день он не мог на машине отвезти, сами понимаете…

Я осталась полновластной хозяйкой в квартире на втором этаже. Грустно порой было. Часто ходила к бабушке ночевать от тоски. Но и там чувствовала себя обузой: бабушка тоже замуж собралась, чтобы от дочери не отстать…

Нередко ко мне на почту захаживал Грант. "Девчата" посмеивались, что он в меня влюблен… Не думаю. Во всяком случае, вел он себя прилично, с поцелуями не лез, в гости не напрашивался. Правда, после второго свидания попытался было напроситься "кофе попить", но я его осадила:

— Да ты что, Грант? Я — девушка порядочная! В квартире нет никого, как я тебя туда приведу? Неприлично это! Если хочешь в гости, пойдём к бабушке моей, — она завсегда гостям рада, наготовлено-намариновано у неё разносолов. — пальчики оближешь! Или хоть к родителям (я уже стала называть маму и дядю Семёна "родителями") пойдём, — только мама работает допоздна, у неё нет таких вкусностей, как у твоей матери-кудесницы… А только чтобы ко мне больше не напрашивался!

Гранту, похоже, моя сердитая отповедь по вкусу пришлась. Он засмеялся, повёл меня в кафе кофе пить. Потом домой проводил, улыбался… Странные эти мужчины…

А только через некоторое время мама стала меня приглашать к себе в дом ночевать. Звонила мне на почту днём с работы, звала к ней вечером. Оказалось, что дядя Семён начал куда-то уезжать, на день, на два, — на машине, иногда и на поезде. Маме ничего не говорил толком: то отнекивался, что по делам едет, то бурчал, что это со здоровьем связано, а если мама принималась тревожиться, — принимался успокаивать.

Мама, конечно, принялась невесть какие мысли брать в голову, подозрения начали появляться одно хуже другого. Может, он ей изменяет? Может, он неизлечимо болен? Зачем он уезжает так часто?

Я понимала мамину тревогу: выглядели эти отлучки странными, но мне не казалось, что дядя Семён, с его лучистыми голубыми глазами и седым детски-залихватским кучерявым чубом, — ей неверен. Быть того не может… Я-то свидетель: влюбился он в маму с первого взгляда и накрепко! Вон и дом купил, и машину, и возит нас каждый выходной на Маныч рыбачить и "воздухом дышать", и уговаривает маму оставить наконец работу и выйти " на заслуженный отдых", даже поговаривал на днях домик дачный купить где-нибудь на Черноморском побережье, — деньги-то у него, бывшего шахтёра, видать, немалые "на книжке" лежат…

Нет, дядя Семён маму любит… Тогда зачем же он с такой методичностью уезжает каждый месяц по нескольку раз? Непонятно… Любопытство во мне взыграло: тут какая-то тайна, и мне очень хочется её раскрыть!

Глава 3

Как-то утром прихожу на работу, а "девчата" чему-то радуются, смеются так, что остановиться не в силах. Меня увидели, — перестали смеяться. Подозрение взяло: не надо мной ли они смеются? Вон как быстро замолчали! Или мнительная я?… Все мне кажется, что у меня всё не так: и одежда помята, и шов на чулке сполз в сторону, или прическа накренилась как та башня Пизанская… Одно слово: мнительная!

Валька, освободилась от посетителя, ко мне подбежала, зашептала горячо:

— Ты, Зой, анекдоты любишь? Полька рассказывала, — к ней родня из Москвы припожаловала погостить пару дней (это ж додуматься: из Москвы ехать в Сальск гостить?! И ехала бы себе на море, а то у них, москвичей, денег нет будто!.. Ой, отвлеклась я…), подарков привезла (не знаю каких, будет теперь Полька перепродавать, поди!), и кучу свеженьких анекдотов. Знаешь, как теперь формула коммунизма расшифровывается? Ты старое-то определение коммунизма помнишь?

— Это ты, Валь, — член партии, а я — что? Комсомолка! Моё дело — взносы платить, да в курсе политинформации быть, я пока в партию не собираюсь. Не помню…

— Да ты и так поймешь! Ну, слушай: коммунизм — это советская власть плюс кукурузизация всего Советского Союза! Правда, здорово! Ты была когда "на кукурузе"? Упахалась, небось…

Смотрела я на беленькую веселушку Вальку как барашек на железные врата: тупо и неосмысленно. Она сызнова рассмеялась:

— Зой, ты так смотришь, словно сама из анекдота… Ну хоть улыбнись, что ли!

— А мне не смешно… Ничего я не поняла…

— Маленькая ты еще, Зойка, не видишь смешных моментов в жизни! Не смеёшься…

— Да за такие анекдоты вас, глупых, могут так далеко упечь! Сама знаю…