Читаем Мой отец – бог Гипнос! (СИ) полностью

" Я помню, " прервал ее Гипнос, и на его лице мелькнуло мгновенное выражение печали. Он глубоко вздохнул. Так… Сын Селесты наконец-то стал мужчиной…

Вздохнув, бог сна начал писать.

* * *

Я тихонько закрыл входную дверь, надеясь, что смогу убежать в свою спальню наверху, прежде чем меня заметят. Конечно, с сегодняшней удачей мне повезло меньше.

" Алекс? " из кухни донесся нежный мамин голос. " Это ты, детка?"

Я вздохнул и постарался не хмуриться. Я ненавидел, когда она использовала эти ласковые слова. Было довольно странно, что у пары моих друзей были старшие сестры старше моей мамы, которая забеременела мной в 18 лет, но когда она назвала меня сладкий, детка, сахарок… Это было неправильно.

" Ага! " Я все равно перезвонил, стараясь, чтобы в моем голосе звучали позитивные нотки энтузиазма. Пожалуйста, просто позволь мне быть одному… Я молча взмолился, но в следующее мгновение в дверях кухни появилась мама.

Пейдж неоднократно говорила мне, что если бы она была бисексуалкой, то трахнула бы мою маму в мгновение ока, и я должен был признать (неохотно), что моя мама была горячей. Не просто горячей, честно, но еще и безупречной. Она вела какой-то фитнес-бизнес в интернете, который я не понимал, но это поддерживало ее в очень хорошей форме. В 36 лет она могла бы сойти за женщину лет двадцати пяти. Добавьте к этому ее идеальный макияж, и она несколько раз получала свою карточку, покупая бутылку вина в супермаркете. Ее волнистые, грязные светлые волосы спадали на поясницу, а штаны для йоги обтягивали ноги, которые были скорее спортивными, чем стройными, и задницу, которая…

Я отключил свою внутреннюю оценку. Это твоя мама, сказал я себе. Какого хрена, чувак?

" Как дела в школе? " Голос моей мамы был веселым, а выражение лица — ясным и полным надежды. " Все вернулось на круги своя?"

Она не подвергла сомнению мое недельное отстранение от занятий, за что я был ей благодарен, но в кои-то веки мне хотелось, чтобы она проявила сочувствие. Я заставил себя улыбнуться. " Все вернулось на круги своя " согласился я, вспомнив свой шкафчик и насмешливую ухмылку Джареда. Все вернулось на круги своя…

Я сбежал наверх, закрыв дверь в свою спальню и бросив рюкзак на пол. Я шел к своей кровати, чтобы бескостно плюхнуться на матрас, когда заметил что-то странное. На моей подушке лежал кремово-белый конверт, которого определенно не было, когда я застилал постель этим утром. Я подумал, не мама ли положила его туда, но почерк не был похож на ее собственный.

Надпись гласила только одно слово — Александр.

Мама никогда не называла меня Александром. Только Алекс. Простой, скучный Алекс.

Нахмурившись, я поднял его. Я перевернул его, пытаясь понять, кто его прислал, но обратного адреса не было. Там не было никакого адреса, что заставило меня задуматься, как письмо вообще попало ко мне. Когда я осторожно разорвал бумагу, меня охватило странное чувство. Это не было нервозностью или страхом, но какая-то непонятная энергия свернулась в моем животе и побежала вниз по позвоночнику.

Бумага внутри конверта казалась странно тяжелой в моих руках, когда я развернул ее.

Дорогой Александр,

Прошло почти два десятка лет с момента твоего зачатия, и ты впервые слышишь обо мне.

Пока я читал дальше, мое сердце колотилось в груди, и мне приходилось останавливаться несколько раз. Слова путались у меня в голове, кружились и кружились, пока у меня не закружилась голова. Это твой отец… Надеюсь, тебе понравится этот подарок… Нет нужды говорить об этом твоей матери…

Но никакого подарка не было. Конверт был пуст, и все, что у меня осталось, это странное покалывание в животе, которое, вероятно, было моим обедом, угрожающим убежать.

Мама никогда не говорила о моем отце. Несмотря на мои намеки, откровенные вопросы и просьбы, все эти годы она хранила удручающее молчание. И вот теперь, спустя столько времени… Мне хотелось разорвать письмо на мелкие кусочки, но вместо этого я аккуратно сложил его и положил обратно в конверт. Я сунул конверт под подушку и плюхнулся на аккуратно сложенное одеяло.

Что, черт возьми, происходит?

Я не осознавал, что заснул, пока не проснулся, мои мысли были необычно расплывчатыми. Я сонно покачал головой и проверил свой телефон, резко выпрямившись от удивления, когда понял, который час. Я проспал почти три часа!

Тем не менее, я немного успокоился, не похоже, что мне есть чем заняться. Школа всегда давалась мне легко, и я был на много миль впереди по всем предметам. Мои мысли блуждали по прошлому дню, останавливаясь на образе Пейдж.

Твою мать… Я подумал, моя кожа покалывает, когда мое тело реагирует на изображение. Ее гладкая кожа, беспорядочные светлые волосы, красные губы и темные глаза… Вместо того чтобы остановиться, я позволил своим рукам расстегнуть ремень и спустить штаны до колен. Мой затвердевший член жадно пульсировал, когда я закрыл глаза и позволил знакомой сцене захлестнуть меня.

Пейдж стояла на коленях, ее глаза блестели от удовольствия, когда она обхватила губами мой член.

Мои пальцы обхватили ствол, медленно начав поглаживать его вверх и вниз.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки
Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки

Институт музыкальных инициатив представляет первый выпуск книжной серии «Новая критика» — сборник текстов, которые предлагают новые точки зрения на постсоветскую популярную музыку и осмысляют ее в широком социокультурном контексте.Почему ветераны «Нашего радио» стали играть ультраправый рок? Как связаны Линда, Жанна Агузарова и киберфеминизм? Почему в клипах 1990-х все время идет дождь? Как в баттле Славы КПСС и Оксимирона отразились ключевые культурные конфликты ХХI века? Почему русские рэперы раньше воспевали свой район, а теперь читают про торговые центры? Как российские постпанк-группы сумели прославиться в Латинской Америке?Внутри — ответы на эти и многие другие интересные вопросы.

Александр Витальевич Горбачёв , Алексей Царев , Артем Абрамов , Марко Биазиоли , Михаил Киселёв

Музыка / Прочее / Культура и искусство