Мой отец генерал Деникин

В течение многих десятилетий Одесса слыла раем для торговцев. Начиная с 1917 года она стала средоточием всевозможных политических «проходимцев» и шпионов. Французы вошли в город, находящийся в полном подчинении у социалиста Пет-люры, провозгласившего себя главой Украины сразу же, как только исчез германофил Скоропадский со всеми своими покровителями. Французский генерал Бориус отдал приказ «петлюровцам» оставить Одессу, те категорически отказались. Одесса была освобождена от петлюровских войск русскими офицерами под командованием белого генерала Гришина-Алмазова. Признательный Бориус назначил генерала губернатором города. Генерал принял этот пост только после согласования с Деникиным. Через три недели Бориуса заменил генерал д'Ансельм, и дела пошли гораздо хуже. Осаждаемый представителями различных анти- и просоветстких политических группировок, которые, утверждая совершенно противоположное, все считали себя тем не менее «представителями истинной России» и выливали потоки грязи на губернатора и его шефа Деникина, бедный француз не знал, что делать и думать. Не понимая тех реальных задач, которые поставили перед собой добровольцы, не найдя хорошего советчика в лице своего начальника штаба полковника Фрайденберга, д'Ансельм не позволил белым, чей личный состав теперь достигал 5000 человек, использовать русское оружие и боеприпасы, хранящиеся на складах в соседних селах, и требовал расформировать добровольцев в «смешанные бригады», которые поставить под командование французских офицеров. Ответ Деникина был самым резким. Содержание телеграммы, посланной им представителю Добровольческой армии в Одессе, который в свою очередь с гордым видом передал ее д'Ансельму, было следующим: «Я категорически запрещаю вам отдавать русские войска во власть иностранцам. Пусть в Одессе станет всем известно, что русские офицеры, завербовавшиеся в «смешанные бригады», будут подвергнуты военному суду».

Д'Ансельм, разъяренный и так ничего и не понявший, воскликнул:

— Как можно работать с этим Деникиным, который только и делает, что дает вам по носу? Нам остается только сложить чемоданы и вон отсюда!

Что французы и сделали в первых числах апреля, после мятежа их флота, стоящего на рейде в Одесском порту. Одним из наиболее активных подстрекателей был аннамит Тон-Дон-Танг[1], приобретший позднее известность под именем Хо Ши Мина.

Предоставив Одессу ее красной судьбе, французы разоружили и интернировали уцелевших и укрывшихся в Румынии добровольцев. После целого месяца унижений эти люди наконец смогли присоединиться к Деникину. Судьба Севастополя сложилась еще более драматично. В ноябре 1918 года власть в Крыму взяло «антибольшевистское демократическое правительство», установившее тесную связь с добровольцами. Как только французский полк сошел на берег Севастополя, делегаты от рабочих пришли к командующему полковнику Рюсу и стали его просить восстановить в городе власть большевиков. Белые со своей стороны требовали помощи в борьбе против красных, которые продвигались к Крыму. Заявляя одним, что «никогда французские товарищи не пойдут против голодных русских рабочих», Рюс предоставил в распоряжение других две греческие роты, состоящие в его ведении. 25 марта 1919 года генерал Франше д'Эспре прибыл, чтобы произвести проверку, и обратился к добровольцам со словами, которые Деникин счел «грубыми». Он бичевал белых офицеров, «чье поведение позорно», он говорил, что «русская буржуазия и интеллигенция прячутся за спины союзников» и белые не должны рассчитывать, что союзники будут драться за них. Он отдал приказ всем ошеломленно слушающим его, «как можно быстрее отправляться на фронт».

После отъезда Франше д'Эспре командующий эскадрой адмирал Аме следующим образом объяснил генералу Боровскому политику французов.

— Видите ли, все обещания активной помощи были вам даны людьми, не обладающими достаточными полномочиями… Во Франции общественное мнение считает войну законченной. Я не представляю себе, каким образом нам удалось бы заставить наши части участвовать в боях.

Красные подошли к Севастополю 10 апреля. Полковник Труссон, заменивший Рюса, объявил о чрезвычайном положении. Обезумившие от страха жители попытались сесть на русские грузовые суда. Местный большевистский комитет решил не допустить эвакуации и при попустительстве французов взорвал транспорт «Рион» вместе с сотней человек — детей и женщин. 15 апреля адмирал Аме отдал приказ остановить эвакуацию граждан и потребовал от добровольцев покинуть город. Он дошел до того, что конфисковал их продовольственный склад и кассу «демократического правительства» в пользу нового большевистского правительства Севастополя.