Мой отец генерал Деникин

Да благословит Бог его крестный путь и да дарует спасение России».

«Этот рыцарский поступок, свидетельствующий о глубоком патриотизме Деникина, — вспоминает один из присутствующих на банкете, — произвел на нас в буквальном смысле ошеломляющее впечатление. Какое-то мгновение все сидели неподвижно, затем наши чувства, не в силах больше сдерживаться, выплеснулись наружу и выразились в шквале аплодисментов и в произнесенных затем речах. Все тянулись к Деникину, кто-то поцеловал ему руку».

Из-за дальности расстояния подчинение было лишь теоретическим, но Колчак, получив копию речи в виде резолюции № 145, почувствовал себя удовлетворенным. 24 июня Антон пишет Асе, которая проводила лето в Кисловодске вместе со «своей» дочерью.

«Колчак назначил меня «заместителем Верховного главнокомандующего» на случай своей смерти. О гражданских правах пока еще сведений нет».

Лишь 6 января 1920 года Верховный правитель, перед тем, как его сдадут большевикам его бывшие друзья чехи, союзники японцы и…французский генерал Жанен, пошлет свою последнюю телеграмму Деникину, где передаст ему свой титул, полномочия и затребует «его инструкций»…

В июне 1919 года, в то время как в Сибири наметилась тенденция к необратимому отступлению белых, армии Юга России постоянно продвигалась вперед. 26 июня Деникин уехал из Екатеринодара, где постоянные интриги сепаратистской Рады выводили его из себя. Своей новой столицей он сделал Ростов. Атаманом, «царящим» на Дону с марта месяца, стал генерал Богаевский, его давний друг. Краснов, проиграв на выборах, эмигрировал в Германию. В то время как министры Деникина обосновались на новом месте, «царь Антон», как его теперь называли (против его воли) подчиненные, выбрал местопребыванием своего штаба соседний порт Таганрог. 21 июля он пишет Асе, все еще находящейся в Кисловодске: «Таганрог — город скучноватый, но прелестный и тихий. Отдыхаешь душой после душной и политически зараженной атмосферы Екатеринодара.

Ездил в Ростов, где публика пожелала меня чествовать. Прочтешь в газетах. Ох, Асенька, когда же «капусту сажать»?»

Но было не до «капусты». 3 июля во время инспекторского смотра в Царицыне, который крепко держал в своих руках Врангель, Деникин подписал приказ по армии, начинавшийся следующими словами: «Имея конечной целью захват сердца России — Москвы — приказываю…»

Затем следовали три «маршрута» к Москве:

1 — Врангель должен пройти через Саратов, Пензу, Нижний Новгород и Владимир.

2 — командующий казаками генерал Сидорин — через Воронеж и Рязань.

3 — генерал Май-Маевский — через Курск, Орел, Тулу — предварительно сделав крюк, чтобы взять Киев.

Советскую власть охватила паника. В красной прессе призывы следовали за призывами. В газете «Экономическая жизнь» выражалось крайнее беспокойство: «Как бы тяжело это ни было, на сегодняшний день необходимо отказаться от наступления в Сибири и сконцентрировать все наши силы, все наши средства в борьбе против Деникина, который угрожает самому существованию Советской республики!» Беспокойство «Известий» было еще большим: «Товарищи! Иностранные капиталисты делают отчаянные усилия, чтобы вернуть иго капиталистической эксплуатации. Все силы рабочих и крестьян, все силы Советской республики должны быть направлены на отпор, на победу над захватнической армией Деникина!»

«Операция Москва» несколько замедлилась, затем события начали развиваться с ошеломляющей стремительностью.

Киев, столица Украины, пал 30 августа; 20 сентября был взят Курск.

Троцкий признавался в секретном донесении (которое будет опубликовано в 1924 году) Центральному Комитету: «Когда Колчак обещал дойти до Волги, когда Деникин назначил ему встречу в Саратове, самая большая угроза заключалась в их объединении. [Сегодня] нужно видеть ясно: Деникин несравненно более серьезный противник, чем Колчак».

Ленин, легко впадающий в пораженческие настроения, взяв слово на съезде по возрождению России, сделал следующее удивительное заявление: «Мы потерпели поражение, это правда, но одно сравнение все же говорит в нашу пользу: в Париже Коммуна просуществовала лишь несколько недель, мы же в России продержались больше года!»

30 сентября белые освободили Воронеж.

В тот же день Центральный Комитет обнародовал следующее воззвание: «Нужно дать отпор Деникину чего бы это ни стоило! Нужно защитить Тулу и ее военные заводы! Все на защиту Москвы! Все, все на борьбу с Деникиным!»

98-тысячная Белая армия подходила к Москве. Троцкий бросил против нее 160-тысячную армию, и тем не менее 13 октября генерал Кутепов вошел в Орел, который находится всего в 180 километрах юго-западнее Тулы. Семьсот километров территории было освобождено за шестьдесят дней. Москва была уже не более чем в 300 километрах. Армии Деникина занимали теперь территорию в 1.430.000 квадратных километров с населением в 42 миллиона человек. И, наконец, огромное счастье для белых и источник беспокойства для красных — под угрозой оказался второй по значению город России, бывшая столица Петроград.