Мой отец генерал (сборник)

– Вот что, друзья! Самолет попал в снежную бурю, обледенел и разбился в горах, в тридцати километрах отсюда на запад. – Тяжело вздохнул и продолжал: – Погибли почти все. В живых осталось только два человека. Эти двое приходили сюда вчера вечером, ночевали и утром ушли к самолету. Дальше дороги нет. Нужно идти охотничьими тропами. Хозяин даст проводника. Местность здесь глухая, возможны встречи с тиграми и с хунхузами (местные бандиты).

Китайцы по своей натуре никогда сразу не сообщают о плохих известиях. Дипломатично смягчая события, они постепенно готовят вас к трагическому финалу.

На следующий день поисковый отряд прибыл к месту падения самолета. В живых остались только двое – инженер по вооружению Владимир Коротаев и авиатехник Гологан. Оба они размещались в хвостовой части самолета. Коротаева все друзья прозвали Пик. Про себя он говорил: «Я – бессмертный. Ни в воде не тону, ни в огне не горю!» Как-то на мотоцикле на большой скорости он попал в аварию. Мотоцикл – всмятку. Володя сломал себе одно ребро. В другой раз перевернулся автобус, в котором ехали наши и китайские специалисты. В результате два китайца погибли, Пик, несмотря на то что находился под автобусом, отделался легкой травмой стопы. И сейчас в этой потрясающей катастрофе откупился у смерти ценой поврежденной ключицы.

Как рассказал нам Коротаев: «Вылетели мы из Ченду примерно в 12.00 дня. Через час полета погода резко испортилась. Все небо неожиданно заволокло темными тучами. Самолет вошел в снегопад, который все время усиливался. Поднимаясь вверх, машина стала пробивать облака, но тут началось обледенение, появилась тряска. Филинчинский хребет и перевал оказались полностью закрыты облачностью. Видимости никакой. Экипаж то и дело протирал козырьки перед собою. Летчик Коваль решил разворачиваться на обратный курс. Спустя какое-то время в кабину вошел штурман и что-то сказал Ковалю – видимо, что можно снижаться, так как, по его расчетам, горы пройдены. Командир пошел на снижение, хотя видимость по-прежнему была нулевая, даже крылья самолета скрывались в снежной каше. Спустя несколько минут после перехода на планирование произошло столкновение. После сильнейшего сотрясения и страшного взрыва в передней части самолета меня сбило с ног и ударило о внутреннюю часть фюзеляжа. Среди стонов, криков раненых и душераздирающих воплей умирающих пассажиров, просящих о помощи, раздался голос Коваля:

– Кто там живой?! ...Помогите!

Я и техник Гологан, преодолевая страшную боль, поспешили к нему на помощь. Он был в полном сознании, попросил вытащить его на плоскость и перевязать ноги. Мы с большим трудом подняли летчика и вынесли на крыло, кое-как усадили и попытались снять с ног унты, которые были похожи на мешки с костями. Он сразу застонал и сказал:

– Нет, ребята, не надо снимать, а то вы не сумеете их снова надеть, а я тогда замерзну.

– Что нам делать? – спросили мы командира.

– Идите и найдите ближайший населенный пункт. Сообщите о нас местным властям и возвращайтесь обратно.

Оставив ему немного еды, мы отправились выполнять его приказ. Проплутав десятки километров, набрели наконец на китайскую деревеньку, жители которой на все наши попытки объясниться настороженно молчали. Случайно я нашел в своем кармане портрет В. И. Ленина. Моментально ситуация изменилась. Китайцы заулыбались, кто-то пошел за полицией, нам принесли поесть каши и пампушек. Немного передохнув, с двумя полицейскими мы тронулись в обратный путь. За время нашего отсутствия у разбитого самолета никого не осталось в живых. Умер и Коваль. Он даже не прикоснулся к еде, которую ему оставили».

После этого случая Володя Коротаев и техник Гологан, объявив себя побратимами, всюду ходили в обнимку. Пик был высокого роста, худощавый брюнет, глаза карие, всегда смеющиеся, очень добродушный и приветливый. Замечательно играл на губной гармошке. Когда мы уезжали на Родину, он добровольно остался еще на один год в Китае.

3 августа 1938 года три экипажа СБ (один вел я, другой – летчик Котов, третий – Анисимов) получили задание провести бомбометание аэродрома города Аньцин, на котором размещалась японская база по сборке бомбардировщиков. Чтобы лучше поразить цель, мы решили провести бомбометание методом прицельного одиночного сбрасывания с высоты 7200 м.

Длительное пребывание над целью дало возможность японской зенитной артиллерии пристреляться. В момент последнего выхода на цель осколком от разорвавшегося вблизи снаряда был поврежден наддув правого мотора на ведущем самолете Котова. В это время в воздухе появились истребители японцев – И-96 и И-95. Из-за повреждения мотора мы шли на меньшей скорости, но имели плотный строй. Мой стрелок сообщил, что справа приближаются два самолета противника. Я заметил их в ста метрах ниже от меня, когда они занимали исходную позицию для атаки. С левой стороны заходили еще восемнадцать истребителей И-96, а сзади настигала группа из семи И-95.