Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!»

Мотивация немецких дипломатов в духе немецкой политики могла осуществляться лишь непосредственно министром иностранных дел. Рассылка циркуляров по немецким дипломатическим представительствам, когда они за спиной министра дезавуировались его госсекретарем, знакомым немецким дипломатам в течение многих лет, не могла возыметь особого действия. Отец, вероятно, внутри Министерства иностранных дел слишком мало пускал в ход такие качества своей личности, как способность завоевывать людей и привлекать их на свою сторону, так же как и свою силу убеждения. Как разъяснил господин фон Этцдорф английскому историку Дэвиду Ирвингу: «Он (отец) умел одарить таким подкупающим взглядом, к сожалению, он делал это лишь изредка!»[470] Отец — если бы мог — наверняка возразил бы, что «на это у меня больше не было времени». Это, без сомнения, аргумент, принимая во внимание головокружительную внешнеполитическую динамику, сформировавшуюся сразу после вступления отца в должность. Однако отсутствующий личный контакт и являвшаяся его результатом недостаточная мотивация сотрудников подготовили почву для клеветы и дискредитации министра в его собственном министерстве. Для клики в ведомстве, которая этим занималась, побудительный момент, как мы уже видели, находился в области высокой политики и к внешнему облику министра никакого отношения не имел.

Отец не настолько «поседел в пороховом дыму» «позиционной войны» внутриполитических будней, чтобы бесцеремонно расставить знакомых и преданных ему сотрудников на ключевые позиции в Министерстве иностранных дел, что вообще-то является вполне обычным делом. Лояльность сотрудников, занимающих руководящие позиции, является неотъемлемой предпосылкой успеха человека, стоящего во главе. Это в особенности верно для кризисных и рискованных ситуаций. Данную точку зрения отец несомненно слишком мало принимал в расчет; при том, что он мог бы усиленно прибегнуть к помощи старых сотрудников «аппарата Риббентропа».

Он, разумеется, знал о «консервативных» установках многих работников Министерства иностранных дел, в своем большинстве они не были сторонниками Гитлера. Это было ему, по сути, довольно безразлично. Он, однако, исходил из того, что как раз в этих кругах преданность собственной стране превышала симпатию или антипатию к режиму Гитлера, так что он был вправе рассчитывать на то, что они, несмотря на различие во взглядах, не будут противодействовать политике правительства, поскольку это, согласно положению вещей, в любом случае должно было бы привести к катастрофическим последствиям.

Каждый человек имеет данный ему от природы объем физических и душевных способностей, который он, обладая железной волей, может исчерпать до предела. Человеку под силу, когда это действительно необходимо, раздвинуть внешние границы своих возможностей, опираясь на опыт и систему. Умение расслабиться, даже полностью отвлечься, является существенной помощью в преодолении длительного стресса, с которым министр иностранных дел Гитлера должен был справляться в годы с 1938-й по 1941-й. В этом смысле отец имел два существенных врожденных недостатка: он плохо спал и тяжело «переключался». Проблемы со сном досаждали отцу, сколько я себя помню, то есть задолго до его прихода в политику. Однажды он сказал мне, что уже «молодым парнем» плохо спал. Теперь, под грузом ответственности, влияние этой врожденной предрасположенности, разумеется, усилилось. Иоганна фон Бисмарк однажды за завтраком будто бы сказала некоему посетителю: «Мы сегодня целую ночь ненавидели!» Также и Бисмарк, кажется, в определенных обстоятельствах имел проблемы со сном; опыт, который проделывает каждый, на чью долю выпадает большая ответственность. Правда, когда во время революции королева обратила его внимание на то, что король не спал уже несколько ночей, он отпустил по адресу Фридриха-Вильгельма IV несколько дерзкое замечание: «Король всегда должен уметь спать!» Но тогда сам господин фон Бисмарк еще не был ответственным министром. Разумеется, хронические проблемы со сном должны быть очень изнурительными.

Отцу также не хватало подчинявшейся его воле способности расслабиться. Возможно, этот недостаток был как-то связан с его проблемами со сном. Вероятно, ему также не хватало небольшой порции фатализма. Конечно, жизнь можно полностью исчерпать лишь тогда, когда до последнего отдаешься чему-то и готов принять на себя все неизменно связанные с этим успехи и провалы. Однако немного фатализма позволяет, с другой стороны, выдержать такую дистанцию к своей увлеченности, которая не даст погибнуть вместе с собственным делом, и развить хладнокровие, позволяющее экономно расходовать силы. Но фатализм был неизвестным словом в отцовском лексиконе.