Мой отец – нарком Берия

В Польше у меня было немало интересных встреч и разговоров на самом разном уровне, и, думаю, мои собеседники, в том числе и польские журналисты, давно занимающиеся катынской проблемой, явно не удовлетворены и новой версией выдвинутой уже российским руководством. В Польше прекрасно понимают, что и это – полуправда, не больше. Почему, например, не сказано до сих пор, что когда отец отказался исполнить преступный приказ, Ворошилов тут же предложил поручить акцию армии, а Политбюро его поддержало? Потому что это нанесет ущерб престижу армии? Но почему армия, освободившая Польшу от фашизма, должна нести сегодня ответственность за преступные решения политического руководства той поры? Есть, видимо, и другие причины: если сказать правду о «Деле Берия» здесь, неизбежно придется сказать и об остальном…

Несколько человек мой отец все же вытащил из лагеря. Удалось спасти и будущего командующего сформированной в сорок втором на территории СССР польской армии Владислава Андерса. Какое-то время он жил у нас в особняке на Малой Никитской. Естественно, многие подробности, связанные с его пребыванием в нашем доме, помню и поныне.

Из воспоминаний адъютанта командующего польскими вооруженными силами в СССР Ежи Климковского, написанных в Иерусалиме и Риме в 1945–1947 годах:

«Андерс знал, что НКВД еще за несколько месяцев до заключения июльского договора предлагал Пшездецкому формирование в СССР польского легиона… 12 августа 1941 года по радио передали, что во исполнение Польско-советского договора Президиум Верховного Совета СССР объявил амнистию для всех польских граждан, находящихся на территории СССР. Таким образом, для многотысячных масс поляков, разбросанных по бескрайним просторам советской земли, закончились дни неуверенности, дни без просвета, ночи без сна… Одни находились в концлагерях, другие работали в колхозах и на лесозаготовках или же на дорожных работах, пребывали в свободной ссылке, другие в так называемых стройбатальонах, а часть находилась в рядах Красной Армии. Считалось, что в Советском Союзе находится около трехсот тысяч польских граждан, годных к военной службе, поэтому две дивизии – совсем немного. Но передавалось шепотом, что это будут лишь первые части будущей армии…»

Конечно, это всего лишь мои предположения, но, думаю, Сталин знал, что генерал Андерс не расстрелян и находится в нашем доме. Если бы отец не имел в тот период хотя бы косвенной поддержки Сталина, наверняка все было бы совершенно иначе, и свой замысел – создать союзную нам польскую армию на территории СССР – отцу вряд ли удалось бы реализовать.

Он предлагал начать формирование польских частей еще в тридцать девятом, но тогда его предложение отклонили. Когда к отцу попала Директива № 21, подписанная Гитлером, – план «Барбаросса», – уже никто не мог отмахнуться от таких предложений, и, в принципе, вопрос был решен. Но тогда решили из соображений секретности формирование польских частей не начинать – это сразу же насторожило бы немцев: Советский Союз знает о приготовлениях Германии к войне. Чтобы избежать этого, поляков оставили в лагерях, изменив режим их содержания, и на базе этих лагерей начали втайне создавать воинские формирования. Именно поэтому так быстро – уже официально! – была сформирована впоследствии польская армия. Первое соединение – опять же официально – было сформировано, кажется, за два-три месяца…

С Андерсом, к слову, отец поддерживал отношения и позднее, когда его армия была переброшена на Ближний Восток и находилась в подчинении британского командования.

Логика действий моего отца вполне понятна. Здесь речь даже не о каком-то исключительном гуманизме, а о целесообразности. Приближение войны сомнений не вызывало – отец ежедневно получал соответствующие подтверждения по каналам разведки, следовательно, считал он, все эти люди, оказавшиеся на территории СССР, могут стать костяком польской армии, которая вместе с нами войдет в Польшу. Другого пути в Германию просто не было…