Мой отец Пабло Эскобар. Взлет и падение колумбийского наркобарона глазами его сына

Вопрос с квартирой в здании «Абедулес», в которой жила бабушка, не решен и сейчас: она так и стоит пустая, с кучей долгов и очередью из двух десятков наследников, полных надежды ее получить.

Процесс вступления в наследство бабушки Эрмильды также открыл нам глаза на то, как вел дела адвокат Саласар. Он попросту не появлялся на судебных заседаниях, связанных с наследством дедушки Абеля, хотя процесс уже находился на завершающем этапе, и лишь умасливал нас телефонными отчетами о том, что все идет «нормально». Если бы мы вовремя не спохватились, то потеряли бы все.

Но в один прекрасный день я, соблюдая строжайшую секретность, отправился в Колумбию и лично удостоверился, что Саласар нам все это время врал. Этот факт зафиксирован во множестве досье и соглашений, в которых он представлялся нашим доверенным лицом, но не предпринимал никаких действий.

Разочарованный, я отправился в суд по семейным делам, где полным ходом шло рассмотрение вопроса о наследстве деда, причем так быстро, что оставалось чуть больше двух суток до истечения срока давности. Там-то я и поймал его «метод ведения дела» с поличным.

Узнав, что его разоблачили, Саласар позвонил мне, сказал, что неправильно вел дело, и спросил, сколько должен мне за ошибку. Я взорвался:

– Это уже слишком! Речь не о том, сколько вы мне должны. Вы лучше всех знаете наше финансовое положение. Вы знаете, что нам очень нужны эти деньги на жизнь в Аргентине. У нас с сестрой уже как-то отобрали нашу долю наследства отца, а теперь, благодаря вашей невнимательности, сделают это снова!

Мы были брошены на произвол судьбы. Пришлось срочно искать юридическую контору, которая бралась бы за решение любых вопросов, потому что все наши судебные тяжбы разом остались без адвоката. Так мы вышли на Дарио Гавирию. Он согласился взяться за оба процесса, но через другого адвоката, который подписал бы за него бумаги: он не хотел напрямую участвовать в семейных разборках.

Однако и эта договоренность едва не обернулась бедой: новый представитель не только допускал всевозможные ошибки, но и был в итоге уличен в сговоре с дядей Роберто: он собирался дождаться истечения срока судебного разбирательства по документам.

В возмущении я позвонил Гавирии и обвинил в неисполнении договоренности: он должен был руководить действиями адвоката. Дарио ответил, что никакого отношения к этим делам не имеет. Спустя несколько дней накаленных споров, в ходе которых я даже угрожал подать на него в суд, я отказался от услуг юридической конторы Гавирии и нанял адвоката Алехандро Бенитеса, который наконец-то вывел нас на правильный путь.

Как только Бенитес взял на себя ведение дела о вступлении в дедушкино наследство, мы обратились в медельинский суд № 9 по семейным делам и представили меморандум, в котором просили наложить превентивный арест на все активы деда, так как располагали информацией о том, что родственники по отцовской линии потихоньку распродавали их за нашими спинами.

Через несколько дней нам сообщили, что родня получила неприятный сюрприз в виде ареста недвижимости, включенной в наследство. Впервые за много лет победу одержали мы. Многолетним бесчинствам должен был прийти конец. До сих пор помню, каким вопиющим произволом в то время мне казалось поведение судьи, участвовавшего в одном из процессов: этот выходец с побережья являлся в суд в шлепанцах, клал ноги на стол и постоянно искал способы нарушить наши права.

Как-то раз, например, он вызвал нас с мамой на дознание и отказал нам в возможности провести его в консульстве в Буэнос-Айресе. Пришлось ехать в Медельин. Я опасался, что после стольких лет конфликта родня по отцовской линии может заранее выяснить точное время и место проведения дознания. Из-за этих опасений я обратился за помощью и защитой к родственникам и друзьям, которые одолжили нам бронированную машину и четырех телохранителей, а заодно помогли с кое-какими дополнительными мерами безопасности.

Из-за опоздания судьи заседание началось с довольно ощутимой задержкой. Родственников отца – по крайней мере, некоторых из них – представляла адвокат Магдалена Вальехо; когда она взяла слово, мне стало казаться, что единственная цель ее вопросов – сбить меня с толку. Но к этому я был в какой-то мере готов: на все вопросы я отвечал фразой, пришедшей мне на ум еще некоторое время назад.

– Неважно, какие вопросы задает адвокат. Единственное, что действительно важно – то, что никто из родственников так и не выполнил своих обязательств перед нами. Они забрали себе все имущество и не оставили нам ничего.

Адвокат в заметном раздражении сдалась после пятого вопроса.

Перед тем как объявить заседание закрытым, секретарь спросил, не хочу ли я что-нибудь добавить. Я посмотрел на Магдалену и сказал ей, что не понимаю, почему она так злится на меня, зная, что против меня и моей младшей сестренки творится настоящее бесчинство.

– Хуан Пабло, мы уже не в восьмидесятых, и ты здесь не главный. У меня много друзей и знакомых, обладающих властью, и они меня защищают.