Мой парень дышит огнём [litres]

Правда, в тот момент я так не считала. Его величество был не в духе – как мне объяснили, последнее время не в духе он был всегда, потому что чувствовал себя всё хуже и хуже с каждым днём. Вся Каэлия была в курсе, что время короля Родрика заканчивается – до совершеннолетия принца, а значит, и до его свадьбы оставалось примерно два месяца, после чего Роберт сможет занять престол, а его отец – спокойно отойти в мир иной. Так думали все, и страшно представить, как к этому относился сам король, которого заочно давно похоронили.

Я столкнулась с ним в зале правительственного крыла – просторном и пустом, почти как бальный. Свита и слуги попрятались, потому что все во дворце знали, что королю нельзя показываться в такие моменты на глаза, поэтому вокруг его величества стояли только его телохранители, а напротив на полу скорчился мой подопечный, Сильвен. Принца нигде не было видно – наверное, ещё совещался с министрами или застрял в архиве.

Меня быстро затащили в укромную нишу за портьерой – интерьер во дворце как в музее, даже в правительственном крыле: все эти ниши, гобелены, огромные вазы, картины и так далее. В моей нише стояли два бледных артефактора – лучшие выпускники прошлого года – и едва не дрожа поглядывали, как его величество носится по залу на своём инвалидном кресле.

– Привод опять барахлит, я же тебе говорил! – шептал один.

– Я, честное слово, его проверял, нормально всё было, – отвечал ему второй.

– Так, может, починить? – вмешалась я.

На меня посмотрели, как на дурочку, потом ответили:

– Для этого к нему надо подойти. Рискнёшь?

Ну да, его величество рассекал по залу со скоростью гонщика на болиде. И ещё – меня предупреждали, но одно дело слышать, совсем другое – видеть. Так вот, ещё король бросался разными тяжёлыми предметами. Вазами. Безделушками с каминной полки. Книгами. Всё это летело в Сильвена вместе с нецензурной бранью в адрес принца. Насколько я поняла, новый законопроект, который принц только что обсудил с советниками, королю не понравился.

Привод и правда держался на честном слове, мы с артефакторами это видели, и бедные парни только что не стонали: «Что мы будем делать, если он сломается прямо сейчас?» Тогда короля ждал полёт на пол или даже удар о стену. «А что, если он из-за этого умрёт?» – выдохнул один из магов, а другой побледнел так, словно сам вот-вот сыграет в ящик.

Я же смотрела, как всё ниже и ниже склоняется Сильвен – гордый огненный дракон. И мне было его очень жаль. Я лишь отдалённо, но понимала, как ему сложно стоять на коленях, сложно не поднимать головы, сложно не огрызаться. Это не человеческая гордость, которую унизили, для огненного дракона всё гораздо страшнее. Лучше его избить, но никогда – никогда! – не заставлять склонить головы. Для огненного дракона подчинение слабому без возможности дать сдачи – смертельно.

Короля мне тоже было жаль. У его кресла сломался не только привод, но ещё и забился канал подачи лекарств. Его величество, должно быть, мучился сейчас от страшной боли, а эта злость, наверное, была способом с ней справиться. Каково это – потерять всё, что любил, и жить, зная, что все вокруг ждут не дождутся, когда ты умрёшь?

Я терпела ещё пару мгновений, но с одной стороны мне в ухо стонали артефакторы, с другой орал король, а перед глазами на коленях стоял Сильвен и дрожала формула на канале с лекарствами. Её было так легко поправить – всего-то подойти и коснуться подлокотника, чуть-чуть поменяв парочку переменных.

Так я в конце концов и сделала. Вышла из-за портьеры, прошла в центр зала, остановилась перед драконом, дождалась, когда король повернётся ко мне, то есть к нам с Сильвеном. Чем-то он замахнулся, кажется, ещё одной вазой – удивительно, их здесь специально для его величества в таком количестве расставляют?

И когда его взгляд упал на меня, я тоже опустилась на колени, потому что так было удобнее и до привода дотянуться, и до формулы. Быстро всё поправила, подняла голову и улыбнулась.

– Вот и всё, ваше величество. Вам легче?

Глаза короля расширились: где-то в этот момент он должен был получить убойную дозу обезболивающего. Потом его величество опустил руку с вазой, удивлённо на неё посмотрел, словно не мог взять в толк, что это и откуда тут взялось. Нахмурился, поставил вазу на ближайший столик, усыпанный осколками. Поморщился и сделал мне знак встать.

Я поднялась, только сейчас почувствовав себя неуютно. Как быть дальше, я не знала. Так далеко мои познания по этикету, который вчера изо всех пыталась освежить мама, не распространялись.

– Ты кто? – хрипло спросил король.

Я попыталась изобразить реверанс, не зря же вчера весь вечер тренировалась. В мантии придворного мага получилось, наверное, лучше, чем в леггинсах на аудиенции с принцем.

Король выслушал моё сбивчивое представление, потом повторил:

– Стерн… Ты дочь Фиделя Стерна?

Я против воли улыбнулась. Король знает моего отца, ничего себе!

То есть, конечно, знает, мой отец всё-таки глава госкорпорации, но… всё равно ничего себе!

– Похожа, – кивнул его величество.