Мой парень дышит огнём [litres]

– Так ты же теперь чиста, – усмехнулся Сильвен. – Об этом твой Иннар позаботился. Не смотри на меня так, мы с ним потом побеседовали. Как видишь, больше я его не трогаю. И нет, я не думаю, что она драконолюб. Она ведьма. Как ты.

– Фигово, – пробормотала я, поймав взгляд Сильвена.

Если королева маг, убедить её в том, что драконы нечто большее, чем живые батарейки, будет сложно. Сложнее, чем если бы она была обычным человеком.

– То-то и оно, – в тон мне заметил Сильвен.

Для него королева-ведьма означала безжалостную хозяйку, которая, в отличие от принца, не будет считаться с его нуждами. Да, и впрямь печально.

Но Сильвен ошибался, невеста принца не была ведьмой.

Она оказалась драконом.

– Дикий, с ума сойти! – шептались придворные теоретики, явившиеся в подземелье всем составом. – Смотри, какой хвост! А крылья!

– Сколько всего можно сделать с этими крыльями…

– Да-а-а… Вот бы мне такую для экспериментов.

– Ага, щас! Это же невеста принца. Когда запечатаем, попроси у его высочества, может, даст. У него же, получается, будет аж два дракона.

– Так запечатанных у нас полно.

Дикая воздушная драконица – тоненькая, красивая девушка с жемчужными волосами и такого же цвета чешуёй – сидела в магической клетке с прозрачными стенами и, разумеется, всё слышала, но виду старательно не подавала. Ей наверняка было больно, у неё кровоточило плечо – при задержании она, по слухам, оказала сопротивление, и пулю в неё пустил сам принц. На неё воздействовали сдерживающие чары, а воздушные драконы никогда не были воинами. Наоборот, они нежные, деликатные, хрупкие, податливые и гибкие. Я могла лишь представить, как бедняжке сейчас страшно, даже если верить историям о том, что эта девочка якобы всю неделю водила принца за нос, притворяясь обычным человеком. Зачем бы ей это делать?

– Как дракон может быть суженой принца? – спросил кто-то.

– Какой принц, такая и суженая, – хохотнули в ответ.

Тут же со всех сторон раздалось:

– Тс-с-с! Сдурел! Замолчи!

– Да ладно, у Эли доступ королевского артефактора, она, если что, всё с камер сотрёт. Да, Эля?

И тут драконица резко обернулась и посмотрела на меня. Наши взгляды встретились. В её глазах отчётливо читалось: «Помоги! Вытащи меня отсюда!»

– Что с ней станет? – услышала я свой голос словно со стороны.

– Запечатают, – ответили мне как само собой разумеющееся.

Не поворачиваясь, глядя только на драконицу, я уточнила:

– Будущую королеву? Которая должна быть счастлива, чтобы королевство процветало?

В ответ усмехнулись.

– Так она будет счастлива. Её усыпят завтра, и она будет очень счастлива. Как её товарки в питомниках.

Я вздрогнула. Чтобы драконица могла выносить и родить потомство, её и правда «усыпляли» – зачаровывали сознание так, что оставалась только бездушная, всем довольная оболочка, а то, что было личностью, как будто засыпало – и видело красочные, приятные сны. Это считалось гуманным, об этом когда-то с гордостью рассказывал предыдущий Верховный маг во время пресс-конференций.

Драконица продолжала смотреть на меня. Я покосилась на магический замок клетки. Да, открыть его с моим доступом было делом секунды. И что тогда?

Незапечатанный дракон мог бы прорваться сквозь защиту дворца. С трудом, но мог бы. Эта девочка выбралась бы на свободу и улетела, а Каэлия рассыпалась бы спустя неделю. Миллионы погибших, и ещё больше – беженцев.

– Эля? Ты идёшь?

Теоретики, насмотревшись, уходили, а я всё стояла и не могла отвести взгляда от замка. Как прихотлива судьба – уж кто-кто, а эта жемчужная девочка-дракон могла бы повлиять на его высочество, ведь не стал бы он держать любимую в неволе. А где один свободный дракон, там и все.

Но её саму запечатают завтра, и принц не будет мешать. Не этот принц.

Я могла бы её освободить. Могла бы попытаться удержать потом – наверное, граф Лавлес дал бы ей приют, объяснил бы всю серьёзность ситуации, нашёл бы выход. Только открыть замок незаметно для службы безопасности сейчас не представлялось возможным – все боевые маги наблюдали за этим подземельем и этой камерой. Меня, быть может, не казнят, но упекут в тюрьму, а Иннар… И родители…

Это всё, за что я боролась – свобода драконов. И вот я могла подарить свободу одному дракону. Это наверняка в моей власти.

Но я отвернулась и пошла к лифтам вслед за теоретиками. На душе было… даже не мерзко – её у меня словно вынули, и осталась пустота. Впервые я понимала принца.

– Эля, в чём дело? – спросил на обратном пути из дворца Иннар. – Ты плохо себя чувствуешь? Снова тошнит?

– Принц был прав насчёт меня, – глядя на ночной город, сказала я.

– Что?

– Я плохой человек. И я глупа.

Иннар крепко обнял меня и уговорами заставил объяснить, что произошло. А после улыбнулся и объявил, что я правильно поступила.

Конечно, что ещё он мог сказать?

Удивительно, но граф Лавлес с ним согласился.

– Вы бы ничего не добились, Эльвира, а если бы драконица улетела, нам было бы чрезвычайно сложно её найти. Пусть её запечатают, это не страшно. И, поверьте, ненадолго.

– Но как же.

– Спросите вашего Иннара, что бы он сделал, если бы вы были драконом и запечатали, а потом усыпили вас.