Мой парень - порноактёр (СИ)

Кивнул. Возможно, я на самом деле наивная ложка, но я верю ему. Только… Все равно не сходится! Эдвард целовался так, что из меня дух вышибло. Дважды! Или он просто на отлично знал теорию? Неееет. Не похож он на неопытного парня. Что я упустила? Ах да, точно!

— Порноактер, который ни разу не был на свидании?

— На настоящем, не постановочном, — подыграл мне Эд, но в этот раз до ужаса серьезно, словно сам в свою же шутку поверил.

— Хочешь, и я тебе кое в чем признаюсь, думаю, так будет честно, особенно после того, как ты в одних трусах бегал мне за носками.

Хэндерсон вдруг опомнился, словно напрочь забыл о том что наминал в руках свое особое задание от профессора Дженкинс.

— Ты рассказывай, рассказывай, — он уже в который раз, подхватил меня подмышки и усадил повыше, прямо на вибрирующую стиралку.

Оказалось очень трудно вновь открыть рот, когда тело начало подрагивать, а рука Эдварда поймала меня за щиколотку.

— Почему молчишь? — он взял мою стопу в ладони, и только сейчас я осознала, как сильно замерзли у меня ноги.

— Я хотела сказать… сказать, что… когда ты позвонил мне в субботу…

Его пальцы увлеченно вырисовывали на моей коже узоры, а вопросительное мммм, окончательно лишило способности связанноо соображать. Даже не пыталась больше. Просто смотрела, как Эд очень медленно надевает мне сначала один носок, затем второй, а потом введет ладонями вверх по голени, огибает колени, гладит бедра и забирается под футболку, небрежно задевая резинку трусов и останавливаясь только на талии.

— Я жду твое признание, Бет, — тягучий свинец глаз сплетается с вкрадчивым голосом, и мои руки отпускают дрожащую стиралку и отчаянно хватаются за плечи Хэндерсона, а когда колени чиркают по его талии и между нами вдруг не остается ни сантиметра свободного пространства, я уже напрочь забываю не только о Дженкинс, но и о том как меня зовут.

Ближе, еще ближе. Чертов режим полоскания. Как же быстро вращается барабан и вся планета. Они, сговорившись, толкают меня навстречу почти полностью раздетому парню.

— Эд… — откуда-то из соседнего штата едва уловимо доносится мой шепот.

— Ммм.

Этому звуку надо присвоить категорию восемнадцать плюс. Сейчас он заводит меня даже сильнее твердых мышц под пальцам. Я с удовольствием обвожу по контуру, а затем закрашиваю, как картинки в детской раскраске новыми фломастерами. Упс, заехала за границу. И еще, и еще. Все трясущаяся стиралка виновата!

— Рассказывай, Бет, пожалуйста…

— Я…в одних носках побежала к Дженкинс. Боялась, что тебя исключат, что я не увижу тебя больше. Она поэтому тебя попросила купить мне новые.

— Ты точно чокнутая, — бормочет мне это в уголок губ, мучая меня и себяи, но не позволяя сбольшего. Да, поцелуй же ты меня уже!

— А сам-то, нормальный?

— И я такой же.

Прижался к моему лбу своим, я поняла, что больше мне сегодня не светит и теперь ловила хотя бы эти секунды близости. Поцелуи подождут, мне и так хорошо.

Жаль, этому моменту не суждено было продлиться долго. В сумке у Эда заиграл рингтон, и парень нехотя оторвался от меня.

— Я сейчас.

Ненавижу того, кто позвонил ему. Едва Эд взглянул на дисплей, как сглотнул и переменился в лице, затем бросил на меня такой взгляд, словно провинился во всех грехах этого мира разом.

— Хей, Дастин. Нет, не один. Нет, еще нет… Да, потому что! Чего ты хотел-то? — он занервничал. Зарылся свободной рукой в волосах, ерошил, терзал, а потом в его глазах что-то треснуло и надломилось. Свинец застыл, снова став холодным и твердым.

— Я услышал тебя. А почему именно она? Да, нет… Я понимаю, что не в моих интересах диктовать условия. Просто… Дастин, это неправильно, ты сам знаешь… Ясно. Хорошо, я завтра приеду, — бесцветным голосом согласился Эд.

Хотелось спросить его, кто такой этот Дастин, и что за «именно она». Какая-то особенная для Хэндерсона девушка?

— Я кофе принесу, — рассеянно проговорил Эдвард, убирая телефон на место.

Улыбнулась, делая вид, что все хорошо. Не вышло. Я все заметила.

Пока ждала нерасторопный автомат, выплевывающий горячий напиток мимо картонных стаканчиков, украдкой поглядывала на квадратные сердечки на своих носках. Кажется, у меня в груди сейчас такая же геометрическая фигура больно бьется острыми углами о ребра.

Это был очень горький кофе. А слишком быстро выстиранные и высушенные вещи плохо грели на улице. Спроси его, Бет! Кто такой Дастин? О ком они говорили?

— Я завтра на пары не приду. Дашь потом лекцию Семьюэльсона переписать?

— Конечно.

Разговор не клеился от самой прачечной до дома Ита Вита Фита, а в конце Эд просто слинял, оставив меня под фонарем с пустым картонным стаканчиком и обещанием позвонить. Задрала голову кверху, лишь бы не видеть удаляющийся от меня на сверхзвуковой Шеви, и долго разглядывая крохотные капельки моросящего дождя в ярком слепящем свете.

Козел… И Эдвард, и Дастин. Оба.