Мой парень - сущность

– Ленка, говори «член». Все зовут этот орган так. Член есть член. Произнеси пятьдесят раз подряд, и ты перестанешь вкладывать в это слово сакральный смысл. Если не поможет – скажи еще пятьдесят. Ночью перед сном, – Марина, смеясь, подмигнула. – Нет в нем ничего постыдного. Часть тела, очень полезная.

– Хорошо, я попробую учесть твои замечания, – сказала Лена, пытаясь подавить смущение. – Так вот, я никогда не видела.

– И ты этого боишься?

– Ну… опасаюсь. Что я буду с ним делать, когда увижу?

– Я думаю, что Костя тебе сможет объяснить. Он опытный мальчик. И для такой как ты это очень хорошо, я считаю. А вот если нужен будет мой совет уже после того, как вы познакомитесь ближе, с удовольствием поделюсь с тобой опытом. Не думай сейчас об этом. Тебе будет очень хорошо с ним, я абсолютно уверена. Я видела, как он смотрит на тебя, это невозможно сымитировать. И как ловко он обходился сегодня в крайне стесняющих обстоятельствах! – ее невольно передернуло. – Как он вообще смог возбудиться?! И со стороны никто ничего не заметил. Почти…

– То есть, все-таки заметили? – Лена закусила губу.

Марина рассмеялась:

– Ну, когда ты накинулась на него с кулаками, девочки смогли оценить размер и форму его возбужденной плоти, пока он не сориентировался.

Лена прыснула:

– Ты сама сказала, что это называется член!

– Да, именно так, – Марина совершила над собой усилие и прекратила смеяться. – Ну так вот, между нами девочками, я тебе даже завидую по-белому. Если бы в меня влюбился инкуб… – она закатила глаза, – это был бы угарный период моей жизни!

– А что у вас с Адрианом? – спросила Лена, не прокомментировав интерес сестры к инкубам.

– Ох… зависли в статусе «все сложно».

– Но он же тебе нравится?

Марина вздохнула:

– Еще как.

– А ты ему?

– Думаю, тоже.

– Так что тогда вы делите? – задала Лена такой наивный вопрос.

«И действительно, чего?» – задумалась Марина.

– Наверное, не можем решить, кто в доме хозяин…

– А ты уступи ему, – бесхитростно посоветовала сестра.

– Если я это сделаю, выйдет, что я согласна с его условиями. А они для меня неприемлемы.

– Чего же он хочет?

– Секса без обязательств.

– А-а-а… Но ты раньше не возражала, если парень тебе сильно нравился.

– Как ты чертовски права, сестренка! – подтвердила Марина. – Но что-то вдруг изменилось.

– Кажется, ты влюбилась… – заметила Лена с умилением.

Марина нарочито сладко вздохнула:

– Я давно это поняла, сестра…

Обе дружно рассмеялись, подметив, как их беседа замкнулась в кольцо.

***

Вика очутилась в маминой спальне. Была ночь. Та спала, отвернувшись лицом к стенке. На прикроватной тумбочке стояла фотография дочери в черной рамке. Сердце ее замерло.

Эдгард все еще держал ее за руку. Он произнес:

– Она нас не услышит, даже если проснется. Мы невидимы и неслышимы для нее.

– Но я могла бы стать видимой, если бы не была ученицей, так?

– Ты получишь это умение по выпуску из Школы вместе со многими другими. Но последствия такого поступка будут плачевными. Ангелов-бунтарей не бывает, Феврония. Вернее, бывают, но после этого они перестают быть ангелами… – Вика догадывалась, о чем он говорил. Идти по этой дороге ей точно не хотелось.

Она обошла кровать и посмотрела маме в лицо. Та была так молода и стройна, выглядела не старше тридцати. И она была так хороша собой… Вика непонимающе посмотрела на Эдгарда.

– Ты видишь ее душу, – объяснил он. – Чем добрее и благороднее поступки человека, тем красивее он кажется ангелам. Твоя мама – хороший человек.

Вика вспомнила шестнадцатилетнего просящего мальчика, который спрашивал у нее, когда же ему дадут зарплату, чтобы купить лекарства для сына. Наверняка в жизни он был намного старше, но его душа была так прекрасна, что он казался совсем юным. Мама же ее выглядела лет на двадцать восемь, и Вика знала почему: та не была совсем уж непогрешимой.

– А могу я увидеть ее такой, какой ее помню? – спросила она у Эдгарда.

Тот кивнул, и она увидела привычный облик мамы – женщины за сорок в меру упитанной комплекции с морщинами на лбу и переносице. Вика вновь ощутила, как ее чувства заволокла пелена. Было грустно, хотелось заплакать, сердце сжалось в груди, но, тем не менее, все эмоции были размыты и завуалированы. Была бы она живой – кинулась бы к матери и разрыдалась на ее груди незамедлительно.

– В каком мы сейчас времени? – спросила она у Эдгарда. – В настоящем или нет?

– В настоящем.

– Хочу увидеть ее бодрствующей, – сказала она, подозревая, что тот неслучайно привел ее в ночи.

– Твоя мама сильно переживает, – сказал он. – Не стоит тебе на это смотреть.

Она справится, за ней хорошо присматривают. Она много молится, и Небеса ее услышали.

– А что, Небеса могут не услышать, если человек молится? – спросила она с недоверием. Такой темы на занятиях еще не было.

– Уйдем отсюда, – предложил ангел с белыми крыльями и фиолетовыми глазами. – Мама крепко проспит до утра. Я расскажу тебе в другом месте.

Глава 44

Исповедь инкуба

Костя шел к Лене, представляя, что, возможно, сегодня она ему снова что-нибудь разрешит: прикоснуться, поцеловать…