Мой первый, мой истинный

Не удивительно, что мне сегодня не читалось, радиопередачи проходили мимо меня, а работу по дому я выполняла механически, не задумываясь. Ждала вечера, чтобы понять, придет сегодня Шан или нет. Еще немного переживала: расскажет ли родителям Мирабель, что нас ночью похитили? Папа и мама, и вообще все наше семейство вело себя как обычно. Получается, они и правда все проспали. Поэтому к вечеру я окончательно успокоилась и расслабилась. Убеждая себя в том, что все будет хорошо. Близкие ни о чем не узнают, а Шан и его брат разберутся с Атласом.

Еще больше мне хотелось, чтобы Шан снова поцеловал меня. Как тогда, на кухне. Страстно. Нежно. Ярко. Чтобы стереть фантомные следы «лечения» Даниэля. Забыть их.

Может, поэтому я так обрадовалась, услышав стук в заднюю дверь, когда я мыла посуду после ужина. После вчерашнего я теперь проверяла все двери и закрывала их на замки, пусть даже что-то мне подсказывало, что подельников Атласа подобное не остановит, да и стучаться осторожно они не станут. Но на всякий случай все равно делала это.

Отодвинув в сторону занавеску, увидела Шана и тут же впустила его в дом.

– Привет! Как дела?

Он не ответил, шагнул на кухню. Мрачный. И я поняла, что дела не очень. По его взгляду, по напряженной позе. Он смотрел так, будто вот-вот был готов обернуться волком.

– Что-то случилось? – обеспокоено спросила я. – С тобой? Или с братом?

– С братом… – то ли повторил он, то ли ответил, поймал мой взгляд, заставляя смотреть ему в глаза. – Что у тебя с моим братом, Изабель?

Глава 15.4

– Э-м-м, – протянула я, быстро-быстро заморгав. – В каком смысле?

Первое, что пришло в голову, так это мои мысли о Даниэле. Но о них никто не знал. Ни Даниэль, ни Шан, ни даже Мира. Значит, Шан говорит о чем-то другом, о чем я, судя по его мрачности, должна была угадать. Потому что вервольф выждал долгую паузу, прежде чем дать мне подсказку:

– В том самом.

– Я тебя не понимаю, – призналась честно, схватила тарелку и протерла ее полотенцем. Учитывая, что тарелка была сухая и не нуждалась в моем внимании, это, наверное, выглядело странно. Но еще более странно и глупо я чувствовала себя под прицелом волчьего взгляда.

Я привыкла к тому, что Шан смотрит на меня восторженно или иногда так, будто хочет съесть. Но сегодня он впервые смотрел на меня требовательно, с претензией, словно я в чем-то была виновата.

– Ты волнуешься, – прокомментировал он мой трюк с тарелкой и полотенцем.

– Конечно, я волнуюсь. Я всегда волнуюсь, когда чего-то не понимаю. Я ждала нашей встречи весь день, скучала, но она как-то не так началась, не находишь? – Я все выпалила на одном дыхании и поставила тарелку в кухонный шкаф. Чтобы снова не начать ее протирать.

Для этого пришлось отвернуться от Шана, и он тут же воспользовался этим, шагнул ко мне близко-близко, так что у меня от этой близости побежали мурашки по коже. Его выдох согрел и защекотал кожу на моей шее.

– Прости, Изабель. Мне важно это знать.

– Что у меня с твоим братом? – я крутанулась на пятках и поняла, что практически зажата между вервольфом и столом. – Ничего. Что у нас вообще может быть с ним? Кроме того, что он довез меня до Лысой бухты. У него есть пара, я вроде как твоя пара…

– А если бы у него не было пары? – перебил меня Шан.

– Что?!

– Если бы у него…

– Нет, – я подняла ладони вверх, – я прекрасно тебя услышала с первого раза. Я просто не поверила своим ушам. Какая разница, если она у него есть? Пара, невеста, жена. Как говорит моя сестра: он занят. Так зачем нам это обсуждать?

Видит Владыка, я разозлилась. Большей частью на себя, потому что действительно весь день фантазировала о Даниэле, облизывающем мою ногу, а он, между прочим, связан священными узами, или как там у них это называется. Но, видимо, для Шана я выбрала не самые правильные слова.

– То есть, он тебе нравится, – сделал он собственные выводы, отшатнувшись от меня.

Мне показалось, что он вообще сейчас развернется и уйдет, потому что вервольф больше на меня не смотрел. Он прикрыл глаза и замер посреди кухни, словно вел какую-то внутреннюю борьбу.

– Шан, – позвала я, – мне нравишься ты.

– И мой брат, – горько усмехнулся он.

– Да ни капли! – разозлилась я. – Он грубый, высокомерный и постоянно меня злит! Нравится – это совершенно не то слово, которым можно описать мои чувства к Даниэлю.

Шан оказался рядом в долю секунды, положил руки на стол по обе стороны, впечатав меня в столешницу кухонного стола. Это случилось так резко, что я едва не вскрикнула от испуга.

– В этом и проблема, Иза-Бель. – Я поняла, что он тоже волнуется. Или злится. Или все вместе на пределе эмоций. Потому что акцент Шана стал ярче. Он рубил слова, выдавал их с рычанием. – У тебя есть к нему чувства.

Это кто сказал?! Даниэль? Зачем?