Мой первый опыт в нерикоми (СИ)

Загремели колёсики чемодана, перекатываемого через порог, хлопнула дверь, и Ксения Леонидовна исчезла. Остался лишь кисловатый запах, которые издают пожилые люди, страдающие хроническими заболеваниями пищеварительной системы.

Лидия расхохоталась.

— Кла-асс! А ведь я почти поверила!

— Во что? — просипел Дмитрий.

— В это… Это ведь пранк, да? Ты меня разыграл? Ну, знаешь, это было жёстко! Надо же додуматься!

— Ага… пранк, — глухо сказал, присаживаясь на кровать, и тотчас вскочил, точно сел на шершня.

— Это правда! Правда, слышишь? Я урод! Извращенец! Эдип сраный! Я спал со своей матерью, и Алёшку она родила от меня! Довольна? Тварь! Тварь! Тварь! — выкрикивал он, стуча кулаком в стену.

Лидия вскочила и обхватила его сильными руками керамистки, натренированными в борьбе с вязкой глиной на гончарном круге.

— Не надо, Дима! Пожалуйста, не надо! Успокойся!

Она силой усадила его на кровать и сама села рядом.

— Ты не виноват! Ты был ребёнком, она тебя использовала, ты не мог ей противостоять. Но всё позади. Ты справился. Ты освободился от неё, освободил Алёшку. Теперь всё будет хорошо. И я с тобой.

Она хотела добавить «я тебя люблю», но поняла, что это будет чересчур.

— Я от тебя никуда теперь не денусь, — сказала она.

— Почему7

— Приз за самый глупый вопрос века. Во-первых, я — твоя жена. Во-вторых, я беременна.

* * *

Известие о её беременности муж принял на удивление хладнокровно. Лидии это поначалу показалось оскорбительным, но потом она решила: после стресса вроде того, который обеспечила Дмитрию мамочка, можно простить ему некоторые необременительные странности в поведении. К тому же нигде не написано, что муж, узнав о беременности супруги, должен кричать ура, напиться на радостях и скакать по потолку. К тому же Дмитрий в остальном повёл себя в высшей степени благородно. Он приглашал в дом легионы врачей, оградил Лидию от всех хозяйственных забот — нанял двух домработниц и кухарку, порывался даже запретить ей гончарить, но здесь натолкнулся на сопротивление.

— Милый, наш малыш пока — вот такусенький комочек, больше похожий на рыбку, чем на человека! — смеялась Лидия. — Посмотри на мой живот. Он пока плоский, хоть сейчас на подиум. А если ты запретишь мне лепить, я сойду с ума.

Дмитрий повздыхал и согласился. Правда, через пару месяцев он огорошил жену известием: они переезжают в Москву. Лидия затосковала. Уехать из Лихогородска в облцентр — это ещё куда ни шло. Но укатить в Москву — значит, покинуть Слобожанину. Навсегда — это она тоже понимала. Но тут уже Дмитрий, обычно готовый уступить жене, настоял на своём: он получил должность в федеральном министерстве, и лет через пять-десять может стать членом правительства. Или отправится в какую-нибудь область на позицию заместителя губернатора, не меньше.

Лидия понимала, что муж прав. Поэтому, попалкав пару ночей, она не стала упираться.

Через неделю семья — Лидия, Дмитрий, Алёша и загадочное существо в Лидином чреве — вошли в трёхкомнатную квартиру в одном из престижных московских ЖК.

Лидия быстро привыкла к столичной жизни, и порой ей казалось, что она жила тут всегда. Слобожанщина в её памяти стала затягиваться дымкой.

Между тем девочка внутри Лидии росла и созревала, и настало время, когда Дмитрий, преисполненный гордости и страха, отвёз самую малость бледноватую супругу в роддом. Рядом с Лидией сидел Алёша, который время от времени клал руку на тётин живот и что-то успокаивающе шептал.

Пришло время оставить Лидию на попечение врачей, но им было трудно расстаться. Они сидели рядышком на банкетке и ничего говорили, только Лидия крепко сжимала руку мужа.

— Ну всё, иди, — сказала она. — И мне пора в палату, а то уже вон тётя дохтур косится. — Она вымученно улыбнулась и поёжилась. — Блин, боюсь ужасно. Вот бы уснуть и проснуться с уже готовой мелкой…

— Не бойся, — ободряюще улыбнулся Дмитрий. — Ты абсолютно здорова. Ребёнок в норме…

— Вам, мужикам, легко рассуждать. Ты и не заметишь, как станешь дважды папой…

— Это вряд ли, — ответил, помолчав, Дмитрий.

— В… смысле?

— Не стану я дважды папой.

— Как? Что?

Дмитрий улыбнулся — грустно и задумчиво.

— Я не могу иметь детей, милая. Вообще.

— Почему?

— Когда мне было двадцать четыре или двадцать пять, я переболел свинкой. То есть, сначала заболел Алёша, а я заразился от него. Эта дрянь опаснее для взрослых, чем для детей. Убивает репродуктивную функцию к чертям свинячьим. Не у всех. Большинству удаётся отделаться лёгким испугом. А мне не повезло.

— Ты…

— Уверен. Я проверялся. Я могу заниматься сексом, но я — абсолютно стерилен.

— Зачем ты мне это рассказал… — прошептала Лидия. Слёзы градом лились из её глаз и звучно капали на линолеум.

— Прости… Я и вправду подобрал не самое удачное время. Просто… что-то перемкнуло в голове, и вырвалось. Нет, милая. Не подумай чего… Я люблю тебя, и люблю нашего ребёнка…

Услышав «нашего ребёнка», Лидия уже не смогла сдерживаться. Она разревелась и торопливо заковыляла в палату.

— Милая, прости!.. — донёсся голос мужа словно сквозь ватную стену..