Мой Петербург

Из окон привычный вид — проспект, улица, дерево во дворе. Всё это входит в мир нашего дома. Кому из нас не знакомо удивительное чувство, когда в ночном одиночестве мы подойдём к своему окну и в городской темноте заметим одно такое же светящееся окно? Оно как знак, как привет в нашей бессонной ночной жизни. Не раз и не два, а несколько лет мы с кем-то вместе не спим ночью. Случается, что это одно и то же окно. Кто-то в доме напротив так же засиживается допоздна. Так было всегда. Об этом в конце прошлого века писал Мережковский:

…Я заглянул в окно: по-прежнему в тумане
Возносятся дома, как призраки немые;
Внизу по улице прохожие бегут,
И клячи мокрые плетутся в жёлтом снеге.
Вот лампа под зелёным абажуром
На пятом этаже у моего соседа,
Как и всегда, в смычный час зажглась;
Я ждал её, как, может быть, и он
Порою ждёт моей лампады одинокой…

Мы только можем строить догадки, почему допоздна светится какое-то окно. Что там? Работа, болезнь или любовь? Но такие окна притягивают, создают ощущение присутствия кого-то близкого нам, заставляют волноваться.

…Крик разлук и встреч
Ты, окно в ночи!
Может — сотни свеч,
Может — три свечи…

Нет и нет уму

Моему покоя.
И в моём дому
Завелось такое.

Помолись, дружок,

за бессонный дом,
За окно с огнём!

М. Цветаева

Петербург осенний

Петербургская осень… Единственное время года, которое не налетает, не приходит, а наступает незаметно, как старость, нечувствительно изменяя черты города, его движения, походку. Весна может ворваться внезапно, буйно. За одну ночь упадёт на город зима. Нахлынет лето. А осень будет таиться в июльских садах и парках задолго до срока, мгновенной улыбкой трогая август, как тень от облака накрывая улицы. А потом исчезнет, оставив неясную тревогу. И невольно обернёшься, как будто тебя окликнули. До её настоящего появления ещё далеко, но что-то угадывается, какое-то появляется движение, взгляд…

…Очнувшись от летнего быта,
От радостей летних и бед,
Посмотришь в окно — и забытым
Виденьем проступит проспект,

Деревьев встревоженный улей

И осени ранней шитьё.
А я в середине июля
Уже угадала её.

Какое-то было мгновенье, —

Лишь ветром наполнился сад,
Мелькнуло в пруду отраженье,
Почудился осени взгляд…

Есть всегда какое-то обещание в предчувствии осени, как будто именно там ожидает ответ. И появляется чувство, что вот-вот, уже очень близко объяснение не то чтобы всей жизни, но, может быть, пролетевшим летним дням, прошумевшим мимо, как скорый поезд. И каждый новый шаг осени приносит уверенность, что это произойдёт уже. А между тем, незаметно, город становится совсем осенним. Он погружается в осень, как в сон, и в нём появляется задумчивая строгость, печаль, одиночество.

Начало осени совпало с одиночеством
Души. Недомоганьем, сожалением…
И утром не проснуться, и не хочется
Прислушиваться к жизни. Но смирение

Меня охватывает от осенней стылости,

От вздохов клёна за окном и дальнего
Гудка буксира над Невой о милости,
О прихотливости судьбы. Прощального

Так много в днях осенних. Тайным искусом

Заманивает сад своим качанием.
С оттенком горечи, с любовным привкусом
Начало осени добавило молчания.

Удивительно это вступление города в осень, в молчаливое прощальное смирение перед зимой. Это осеннее состояние души города едва угадывается вначале: внешне нет никакого прощания. Напротив, возвращаются из летних отпусков петербуржцы, заканчиваются каникулы у школьников и студентов. Появляются афиши о начале театральных сезонов. Всё летнее, сбивчивое, обманное отлетает, забывается и вспоминается потом, как наваждение. Начинается нормальное течение жизни города.

Но всё в нём, любая подробность несёт отпечаток осени: цвет неба, одежда горожан, занятия, прогулки. Даже запах кофе в кофейнях становится другим осенью.