Мой Пилигрим

Грим обернулся, и я готовилась увидеть самое страшное: обезображенное и перекошенное, уже не человеческое, а демоническое лицо! Потому что только самая жестокая и последняя тварь была способна сунуть ребенка в огонь!

А увидела страдание. Грим смотрел на меня так, будто едва терпел невыносимую боль. Губы у него дрожали сильно, что он в конце концов прикусил нижнюю, продавив клыками до крови:

— Если ты не будешь говорить, Маэрор, я убью тебя. Будь ты и брат кем угодно, я больше не тот, кто не может уберечь ту, кого люблю… — Он сдавил шею, и Вера всхлипнула. Грим наклонился над ухом: — Кто вы?

— Дети Судьбы… Пусти, Дух, я все равно знаю, что ты не способен причинить мне настоящее зло. У тебя дрожат руки. У тебя дрожит голос. А сердце полыхает не угрозой, а страхом.

Голос детский, слезный, а тон вдруг прорезался уверенный и спокойный. Да и как заговорила! Девочка, едва Грим убрал руки, даже не вздохнула лишний раз и не всхлипнула. Оставаясь на полу, отползла к креслу и села, подобрав ноги и оперевшись спиной о боковину. Посмотрела на Грима так самоуверенно, будто это он был у нее во власти, а не наоборот.

Маэрор… все, что происходило, давило на чувства сильнее, и потому лишь сейчас проклюнулся разум — Маэрор и Ультио — сироты из Черного Замка! Один короткий взгляд на Аурума подтвердил — он тоже ее узнал. Но как это возможно? Вера и Ульрих старше, чем было написано про тех в тетради года на три, а здесь прошло двадцать лет. Или они все же не люди?

— А что тебе еще нужно знать, Дух? Дети Судьбы появляются там, где должно и исполняют то, что должно, даже не зная — к чему приведет этот поступок прямо сейчас, но зная — конечная цель благая. Мы вершим счастливый итог!

— Счастливый?!

— Ты не знаешь всего пути. Никто не знает.

— Как давно вы здесь и зачем? Что вы уже сделали, и что должны будете сделать, раз до сих пор не исчезли?

Вера улыбнулась по-детски бесхитростно:

— Что сделали? Я — открыла клетку с тигром…

Нет! Так не может быть!

— Какого ляда… ты сделала это нарочно?

— Прости, Тио. Я знала, что не умру, я знала, что ты кинешься меня спасать, потому что иначе не можешь. Ты не сбежишь, не струсишь, ты не подумаешь о себе, и встанешь на пути у зверя… это — Судьба.

— А еще сюрпризы будут?!

Рявкнула я, готовая подойти и со всей силы пнуть. Не посмотреть, что она такая несчастная и забитая в уголок пленница, забыть на миг, что воспринимала трагедию как подарок той самой судьбы, что жизнь перевернула. Мне хотелось вдарить ей побольнее за пережитую муку! За море долгой, на несколько месяцев, боли от рваных ран и содранной кожи! За вонючую тигриную пасть, за тяжелый запах гноя, крови и лекарств, за то, что с тех пор я не могла по-настоящему глубоко вдохнуть воздух полной грудью!

— Ты нарочно пришла в квартиру, нарочно дала себя поймать… чтобы что? Тебе надо проникнуть в парк, в дом?

— Да. Только здесь я могу поговорить с вами откровенно и нас не услышит ни одна сторонняя сила. Я — выдам тайну, а ты, Тио, подаришь мне исцеление.

— У тебя душа-то есть? Исцеления захотела…

Не верила я Вере, разом все пропало. Даже мелькнувшая мольба во взгляде, даже попытка скрыть какое-то внутреннее страдание — лучше принять за хорошую игру на чувствах, чем за правду. Грим стоял по-прежнему, у камина — потемневший и разом осунувшийся, но та волна, что шла от него — притихла. Он задумался о чем-то и казался погруженным в себя. Никак не вовремя — такое творится, а он вдруг выключился.

— Грим?

— Что так сильно не дает тебе жить, Маэрор?

Тут же прозвучал его сухой вопрос.

— Вина. Тебе ли не знать, Дух, каково это смотреть на последствия того, что ты не мог не сделать? Думаешь мне не больно было узнать, что прыжок из башни Шести стен цепочкой событий привел к смерти Колдуньи? Она была добра и ничем не заслуживала такого итога. Думаешь мне не больно знать и видеть, что стало с Тио после тигриных когтей и клыков? Я живая, не бессердечная, и я по-своему в рабстве…

У меня сейчас крыша поедет… сколько Вере-Маэрор лет? Голосок детский, личико детское, а слова как свинцовый груз — тяжелые и взрослые. И девочка знала, куда целиться — Грима проняло. Он дрогнул, взглянул на меня, и я кивнула.

— Тайна-то стоит того? — Сняла сумку, пальто, бросила их на пол и, подойдя к девочке, стянула перчатки с рук. — Ульрих, гад, мне в живот зарядил… передай, что за это с него тоже что-нибудь причитается.

— Прости.

— Говори давай.

— Луна и Ветер — брат и сестра, и они тоже Дети Судьбы, только не человеческого, а магического мира. Они сопровождают тебя, Дух, и помогают тебе — как она попросила.

— И все?

Я не знала, насколько это впечатлило Грима, я уже была спиной к нему.

— Безымянный, о котором говорит весь город, на самом деле есть. Он прячется в твоей тени, Дух, и в нем проснулась колдовская сила, против которой почти бессильны смертные.

Мне захотелось обернуться на Грима в этот момент, но и не хотелось отпускать внимание от Веры. Как будто, если я это сделаю, она воспользуется случаем и выкинет что-то опасное. Повторила вопрос, но уже без первоначального скепсиса:

— И все?