Мой Пилигрим

— Я и Ульрих — тоже помощники. Даже если вам кажется, что это не так. Даже если поступки жестоки, даже если ведут к краху и потерям, к слабости и…

— Я тебе верю. — Перебил Грим. — Все в итоге приведет к великой победе света над тьмой, добра над злом, земля очистится и наступит мир… и всех ради этой цели — в топку. Вот, чему вы помощники. Тактио погибла, став лишь маленькой вехой в этой борьбе, жертвой во благо, ступенькой, звеном, камешком — на этом вашем пути Судьбы… Скажи прямо — по твоим пятам снова идет смерть?

— Не по моим…

Вера вдруг скривилась, вскинула руки к лицу, а когда отняла, я увидела слезы. Девчонка замычала, стала кусать губы и с мольбой попросила:

— Исцели меня, пожалуйста! Тио, прости за все, и помоги… пожалуйста!

И ведь по сердцу резала. Я задумалась на миг — если вернуться назад, смогла бы я снова кинуться спасть ее? Зная, что это — нарочно, зная, что от меня ждут подвига… да. Стоять и смотреть, как тигр бьет лапой, хватает клыками и рвет на куски ребенка… ни за что! Даже все зная, я бы опять шагнула вперед и загородила эту дуру собой, дав ей сбежать.

Я присела рядом, а она тут же качнулась вперед и обняла. Заплакала в ворот свитера, затряслась и стала повторять:

— Прости за все… прости, прости, прости, Тио…

— Иди ты знаешь куда, Дитя Судьбы…

Положила ей ладони на шею. Какая же она все-таки маленькая и какая несчастная.

Дар у меня недавний, опыт исцеления небольшой, и я не знала — как будет реагировать Вера — уснет, заревет, начнет поклоны быть своей владычице или примется рвать на себе волосы? Всего ждала, но то, что вдруг она станет меня душить — никак. Вернее… шею сдавили не пальцы, а что-то тонкое и крепкое. И не со стороны трахеи, а сзади от позвонков. Вера резко вскочила на ноги, дернув меня на петле, но та лопнула и в этот же миг девочка рванула к входной двери. А я полетела кубарем назад.

На руках — ни снежинки! Ничего не проснулось и не проклюнулось от касания! Пока я пыталась понять, что произошло, пока Грим рывком меня поднял — Вера уже была снаружи. Аурум пытался ее догнать, Грим, опоздав на критичные секунды, тоже бросился за ней — впустую.

Ну да, конечно, теперь она не захотела быть пойманной! Чему удивляться?

Когда оба вернулись, я уже сидела на полу добровольно — от потрясения. Прямо плакать хотелось, как эта маленькая обманщица обвела вокруг пальца и совершила то, зачем на самом деле устроила все представление.

— Монету сперла… шнурок оборвала и сперла.

Какая больничка? Тут не просто план на вечер полетел куда подальше, тут все обрушилось. Ведь орала моя интуиция. Ведь не проходила настороженность и даже мыль была открытая — не верь ее игре! И так сглупить…

Грим обезоружен. У него теперь нет защиты, нет силы воздействия — он против Слуг остался с голыми руками, а на той стороне этот Безымянный колдун с магией в арсенале. А мы? Из всех соратников — самый сильный остался ветер, чуть послабее — луна, а о себе и о Ауруме я молчу: старик и баба. Причем, последняя — круглая дура.

— Проклятье, Аурум! Не утешайте меня, а то становится совсем тошно! Лучше бы ремня дали, отругали, а вы за мою же вину еще и оправдываете.

— Замолкаю. — Согласился старик, который последние несколько минут нянчился со мной как с маленькой и пытался успокоить. — Что случилось, то не воротишь, на все воля Всевышнего. Если ты меня слушать не хочешь — пойду принесу все к ужину. Живот как?

— Да, нормально уже. Я не прошибаемая.

Аурум ушел, а Грим, все это время молчавший, выдал:

— Он прав, Тио. Твоя вина в одном — ты оказалась последней в этих случайностях. Не забывай, что это я изначально решил снять монету и отдать тебе. Уверен, не сегодня, так завтра, но эти двое нашли бы способ ее украсть. Судьбе нужно меня обезоружить, так пусть так и будет.

— Шутишь?

— Нет.

— Девчонка обманула нас, соврав, что ей нужно исцеление. Стоит верить во всем остальном?

На это Грим не ответил.

Я ушла наверх — переодеться и сложить вещи. Не знаю куда, но из этой комнаты нужно переселяться. Очень мне не нравилась вероятность того, что Маэрор, узнавшая о секретном проходе в наше убежище, уже не сдает его брату, Безымянному или Слугам, потому что должна сдать.

Я открыла створки, посмотрела на пустой чердак — спуститься снова в квартиру? Неа, пусть стоит распахнутая и пустая, мне уже все равно. А еды коту я попрошу у Аурума, он найдет.

На всякий случай, когда снова закрыла окно, то на ставнях задвинула и чугунные задвижки. Не препятствие, но хоть переодеться смогла спокойно.

А как спустилась, услышала шум из мастерской Грима. Не успела зайти и спросить, как он вышел из нее с тетрадью в руке — задняя смятая обложка и оставшаяся переплетная стопка желтоватых листов.

— Аурум думал, что, если я напишу обо всем, что случилось в те последние дни прошлого, это может мне изжить утрату. Отчасти он оказался прав, а отчасти нет — за все годы я не смог ее перечесть, потому что едва заглядывал на страницы, как мне казалось, что все еще живо. И как будто случилось вчера.

— Можно я побуду в гостиной, с вами? Там прочту?

— Если хочешь.