Мой плохой мальчик (СИ)

Хотя Волков все равно меня бесит, мы переглядываемся, и, несмотря на слабость, я хочу того же, что и он.

Он перекатывается и нависает надо мной.

— Ты заразишься.

— Я знаю, как лечиться.

Андрей припадает к моим губам, и мы оба мгновенно возбуждаемся. Не могу перестать корить себя за беспомощность перед ним. За то, что рядом с ним мне хорошо и уютно. И я словно обретаю смысл жизни. Все чувства наголо. Все так тонко, изысканно, метко. Я ужасно хочу, чтобы Андрей как можно больше и чаще прикасался ко мне. Злость и обида преобразуются в нечто неведанное раньше. В низу завязывается узел острого желания, все моментом опухает и наливается кровью. Груди ноют, а от ощущения его языка у меня во рту хочется стонать в голос.

Я сама раздвигаю ноги шире, и Волков ложится на меня поудобнее.

С эрекцией у него все в порядке. И, не теряя времени, Андрей направляет себя внутрь. Соединяя, скрепляя, слепливая нас.

Я так страстно и громко дышу, так красноречиво вздыхаю под ним, закатывая глаза, что он целует меня жарче и буквально облизывает лицо.

— Люблю тебя, — неожиданно четко выдает Волков прямо в ухо и двигается, двигается, двигается.

Удивляюсь и радуюсь. Слабому телу нравится, а влюбленному сердцу тем более. Мне не нужно ничего делать, только принимать.

Получать его ласковые поцелуи и глубокие тягучие толчки. Это не сумасшедший секс. Нет. Это лечебная процедура, от которой я ощущаю себя только лучше. Я смотрю ему в глаза и перебираю волосы на затылке, а он создает обалденное трение, подбрасывая меня к горизонту.

Андрей задирает на мне майку и находит губами соски. Интенсивность удовольствия усиливается, и я как будто оживаю, забрасывая ноги ему на спину.

Он движется резче. Мы откидываем в сторону одеяло, сбрасываем оставшуюся одежду и ласкаемся активнее.

Моя грудь ноет, требуя еще больше внимания. И Андрей все понимает, трахает, сжимая то правый, то левый сосок. Его большой член так хорошо ощущается внутри меня, что я забываю обо всем на свете.

Туда-сюда, вперед-назад, еще вкуснее, еще приятнее.

Волков заставляет меня задрать ноги выше. Медленно входит глубже, а я, схватившись за его мускулистые руки, ору и царапаюсь как ненормальная.

И куда делась злость? Как испарилась ревность? Когда сдохла обида? Ничего нет. Остались только мы вдвоем.

— Андрюша, мой! Мой Андрей! Сильнее, я умоляю тебя, я прошу!

Стискивая его ягодицы, изгибаюсь, бурно финалю, продолжая кричать его имя.

Бессовестная, распутная, счастливая… Едва живая.

По телу медленно расползается кайф блаженства. Все внутри непрерывно пульсирует. Мне нравится, что его член все еще движется внутри меня. Это продлевает мой экстаз.

И он не щадит, продолжая растягивать, длить блаженство.

Андрей опирается на руки и заглядывает мне в глаза.

— Скажи, что у тебя то же самое, Жанна Кирилловна!

— Не понимаю.

— Немедленно и вслух! — настойчиво хрипит.

Вот же достача.

— Да влюблена я в тебя, Волков. Неужели не видно?

— Вы сегодня очень агрессивная, Жанна Кирилловна, — отбивая чечетку между моих ног, — это не красит вас, как преподавателя.

Волков, ухмыльнувшись и не переставая меня трахать, наклоняется к моему лицу и дает пососать свой язык.

Я подчиняюсь и делаю, как он хочет. Он чуть отстраняется, и мы оба смотрим в одну точку, с жадностью наблюдая, как мои складочки поглощают его член. Как он входит в меня, как мы становимся единым целым.

Хочу кончить! Опять! Еще раз!

И не могу себя сдерживать. Балдею, оглаживая его молодое спортивное тело. Мысли кружатся в безумном хороводе, не давая сосредоточиться. Но этого и не нужно, главное — этот бешеный, отчаянный смак.

Ноги шире. Движения резче. Раз, два, и готово. Снова всплеск и взрыв наслаждения. Андрей все замечает и чувствует, поддерживая меня, резко покидает тело, изливаясь на голую кожу.

А дальше, не думая о том, что мы оба измажемся, Андрей падает сверху и целует взасос, впечатываясь губами в губы. До одурения, до хрипа, до высшей степени удовольствия.

Глава 30

Андрей помогает мне принять душ, хотя больше ласкает, чем моет. Его крепкие руки так приятно мнут грудь. Даже если у меня разовьется осложнение после вирусной инфекции и я попаду в больницу, то лучше так, чем я откажусь от того, как он тщательно намыливает меня мочалкой. Он делает это с таким усердием и страстью, что на меня накатывает странная робость. Как будто не мне тридцать, а ему, и я маленькая девчонка в руках сильного, взрослого мужчины. Я не остаюсь равнодушной и даже немножечко жалею, что он не жмет меня к скользкой плитке.