Мой плохой мальчик

— Вы, Жанна Кирилловна, такая сладкая, что я решил все же не отпускать вас. — Тянет к себе, начинает целовать в шею, водит по ней языком, рассыпая по телу горячие искры.

— Андрей! — Пытаюсь быть строгой. — Хватит!

— Да, моя госпожа! Уже почти закончил. — Страстно облизывает и кусает подбородок.

— Прекрати сейчас же!

А сама опять возбуждена до предела. Низ живота так сильно горит, что я ощущаю физическую боль.

— Все. — Толкаю его и нащупываю ручку за своей спиной.

Вываливаюсь наружу. Дверь не закрываю. Сам закроет.

Поправляю одежду. Оборачиваюсь. Андрей, наклоняется, так чтобы я могла его видеть.

— Жду горячие фото, красавица моя, — подмигивает.

Развернувшись, быстрым шагом иду к дому. Ругаю его и себя. Ну какой же он ненасытный и совершенно ненормальный! Вообще не понимает, что это безрассудство! Это же просто невозможно! Добежав до подъезда, просовываю руки под блузку и аккуратно поправляю лямки лифчика.

Отдышавшись, жму на кнопки домофона. «Кто там?» — голос свекрови.

Веду себя как малолетка. Вот правду говорят: с кем поведешься…

В то же время, несмотря на нелепость всего этого, внутри так хорошо, как будто исполнились тайные мечты и самые сокровенные желания. Не спеша поднимаюсь по ступеням и, приложив к горящим щекам ладони, посмеиваюсь.

Вот жеж зараза малолетняя. Взял и сделал Жанну Кирилловну счастливой.

Глава 21

— А вот и моя жена. Моя красавица.

Муж пьяный в дрезину, ждет меня, привалившись к стене в коридоре. Из штанов торчат рубашка и майка, ширинка расстегнута, лохматые пряди волос переброшены на одну сторону. На губах белая полоска.

Таким он мне противен. От него воняет. Наверное, опять промазал мимо унитаза.

— Жанночка, прости, мы с батей что-то перестарались.

— Миша где? — Бросив сумку на комод, прохожу мимо.

Не хочу с ним разговаривать. Не желаю его знать и видеть.

Свекор храпит на диване.

Из спальни выползает Юрина мама.

Она тут же обращает внимание на мои голые ноги.

— Не холодно без колготок? На улице градусов пятнадцать.

— А я закаляюсь, Марья Ивановна, и вам советую.

Мишенька спит на половинке сложенного дивана. Присаживаюсь на корточки, глажу сына по волосам.

— Где тебя столько носило? Приехала бы раньше, они не побежали бы за второй.

— Выходит, это я виновата? — усмехнувшись, поправляю плед, которым укрыт мой малыш.

— Жанна, всегда виновата жена. Значит, недолюбила, недоглядела, ласки недодала. До свадьбы с тобой он не пил.

— О как!

Встаю и начинаю собирать вещи сына: толстовку, книжки, тетрадки, планшет, наушники.

— Что ты делаешь?

— Домой поедем.

— Пусть ребенок спит, зачем его беспокоить?

Повесив сумку на плечо, бужу Мишу. Не хочу здесь оставаться.

— Вот вечно с тобой так, вместо того чтобы с мужем поговорить, уговорить, попробовать отвадить от пагубной привычки, ты убегаешь. Поэтому и пьет.

Вздохнув, стараюсь держаться и ничего не отвечать. Она всегда это говорит. По ее мнению, в том, что ее сын алкоголик, виновата плохая жена. Свекровь бывает очень жестокой, поэтому лучше не спорить. Все равно это ничего не изменит.

— Миша, — аккуратно трясу за плечо, — поехали домой.

— Папа опять пьяный, — первое, что говорит мой малыш, открыв глаза.

К горлу подкатывает горечь. Я никогда не хотела подобного для своего ребенка.

— Он собирается кодироваться, Жанна. Надо его поддержать, остались бы у нас, утром поговорили бы, — злится свекровь.

А я веду сына через зал. Он обнимает бабушку. Она целует его в лоб. В этот момент дорогу нам преграждает его пьяный вусмерть папаша.

— Здесь будем спать! Куда сына прешь?

От жены-красавицы не осталось и следа. Наступила следующая фаза опьянения, сопровождаемая агрессией.

— Юра, пожалуйста, просто ложись спать.

Он начинает хватать нас за руки, дергать на мне одежду. Я закрываю сына, сажусь на корточки, пытаясь обуть на него кроссовки.

А Юра материт нас обоих. Меня особенно. Несколько раз называет последней дрянью и тупой курицей. Он всегда это орет, когда пьян и когда я делаю все не так, как он хочет.

Сын за меня заступается и получает подзатыльник.

Я не могу сдержаться и начинаю плакать. Беззвучно, только глазами. Но этого достаточно, чтобы все приятное и хорошее, что со мной сегодня случилось, превратилось в ничто. Меня должна мучить совесть, но грызут обида и боль.

Мы с Мишей буквально убегаем из квартиры свекрови. Да и та, в которую мы собираемся ехать, тоже не моя. Юрин отец в свое время трудился на высокой должности и выбил жилье для сына, это было до свадьбы. Поэтому Юра любит попрекать меня, утверждая, что и наш угол — это квартира его родителей. И, мол, после развода я останусь на улице.

А зарплата-то у меня совсем не такая, как у Юры. На съем будет уходить большая часть, а еще ребенка надо одеть, купить ему все необходимое, обновить компьютер, накормить. На все это нужны деньги. Именно это меня всегда и сдерживало.