Мой плохой мальчик

— Наша домработница Александра растила Андрюшу, очень сильно помогала мне в его младенчестве. У меня не было молока, простите за интимную подробность, и она кормила его своей грудью. Как раз в этот период Александра родила сына. Поэтому Андрюша для нашей Александры словно родная кровиночка, естественно, она волнуется за него. А вы новое лицо. Темная лошадка. Чужой человек.

— Мама, Жанна мне не чужая! Прекрати, пожалуйста.

— Ну, для тебя, может быть, и не чужая, а мы с Дмитрием Романовичем видим ее впервые, поэтому насторожились.

— Мама, может, хватит? — злится Андрей.

Держусь как могу, но меня подмывает сказать хоть что-то в свою защиту, не знаю, как надо вести себя в такой ситуации, моя предыдущая свекровь была гораздо проще.

— Я ничего плохого не хотела и не заслужила такого отношения. — Поправляю салфетку на коленях.

Чувствую себя провинившейся девочкой, которую поймали за нарушением порядка и теперь позорят перед всем классом.

— Может, и не хотела, Жанночка, но сделала, — задумчиво разглядывает меня мать Андрея. — Я так понимаю, из-за вас Андрюша очутился в менее престижном вузе. Вы ведь были его преподавателем, и, чтобы не предать вас анафеме, он перевелся. Сильный мужской поступок. Но из-за вас его образование будет на ступень ниже. Как вам такое?

Отец молча ест. Но уже через пару минут подает тарелку Александре.

— Спасибо. Было очень вкусно. Был рад знакомству, Жанна. — Встает Дмитрий Романович, как будто не присутствовал в гостиной последние полчаса. — Сын, зайди ко мне в кабинет. Поговорить с тобой хочу по финансовым вопросам.

Отец сразу же покидает комнату. Мать тоже поднимается. Опять улыбается и, обойдя стул, опирается двумя руками на спинку.

— Прежде чем направиться к отцу, Андрюш, проводи, пожалуйста, свою девушку ко мне в кабинет.

Отлично. У него свой кабинет, у нее свой.

— Хочу с ней по-женски посплетничать.

И уходит, причем отец покинул гостиную через коридор справа, а мать направляется к тому, что от меня по левую руку.

Мы с Андреем остаемся вдвоем. Он тянет ко мне руки через стол, просит подать ладони.

— Не обижайся. Они добрые. Просто испуганы. Я ни с кем никогда их не знакомил. Они привыкнут и полюбят тебя, так же, как я, — улыбается.

Мне хочется прижаться к нему. Но сейчас это совершенно неуместно.

Андрей провожает меня до массивной резной двери. Открывает ее, впуская меня внутрь. Его мать сидит за большим столом. Для меня это дико. Так старательно нагонять себе важности. Да, его отец работает в Минфине, но мама-то вроде бухгалтер в какой-то крупной фирме по продаже компьютерной техники. Пусть и главный бухгалтер, и я ничего не имею против людей этой специальности, но откуда столько пафоса?

Все стены обиты натуральным деревом, полы аж переливаются, настолько сильно натерт паркет. Я не знаю, кто из родственников оставил им в наследство это жилище, но они сами словно продолжение его монументальности.

— Знаете, Жанна, я очень люблю свою работу. Думаю, и вы тоже. Муж всегда говорил: уйди, отдохни. А я не могу. Я люблю цифры.

Я оглядываюсь. Рассматриваю интерьер, но, словно Андрюхина сверстница, все еще мнусь на пороге.

— Жанночка, дорогая моя, я позвала тебя сюда, чтобы предотвратить беду. Мой сын девятнадцатилетний мальчишка. А у тебя, насколько я знаю, еще и ребенок. — Она берет со стола карандаш и начинает постукивать им по столу. — Если ты, не дай боже, забеременеешь, то, имей в виду, Андрей тебя бросит и ты останешься с двумя на руках. А зарплата преподавателя совсем маленькая. Почему я думаю, что он тебя бросит? Потому что он во всем слушает своего отца. А Дмитрий Романович… — Она стучит карандашом быстрее. — Он отнюдь не белый и не пушистый. Он может потакать сыну до поры до времени, но жениться на тебе он не даст. У него на единственного сына грандиозные планы. Так что ты, как взрослый человек, должна поступить правильно. И уйти от него. Денег я тебе дам. Я, повторюсь, люблю цифры. И доведу до сведения Дмитрия Романовича, что сумма должна быть немаленькой.

— Вы мне дадите денег, чтобы я бросила вашего сына?

— Да. Совершенно точно. И это спасет тебя от беды.

— Я этого не сделаю.

— Сделаешь, — кивает утвердительно.

— Нет, не сделаю, — мотаю головой и с чувством отвращения вылетаю из ее кабинета.

Слышу, как она кого-то набирает по внутреннему телефону. Господи, кажется, она звонит собственному мужу в соседнюю комнату.

— Она отказалась, — пауза. — Ну что же. У нас не остается другого выхода.

Глава 41

Мы покидаем покои Волковых в половине девятого вечера. Почти всю дорогу едем молча. Когда до нашего с Юрой дома остается совсем чуть-чуть, напряжение достигает максимума.

В машине душно, мне не хватает воздуха, скорее всего, это психосоматика и просто дурно от происходящего. Хочу поскорее забрать Мишу и поехать домой. Меня будто облили помоями.