— У тебя мороженое на нос попало, — я протянул руку и вытер ее запачканное лицо.
На секунду девочка прикрыла глаза. Я провел пальцем по ее щеке и заправил за ухо выбившуюся прядь волос. Ее кожа была такой нежной. Захотелось поцеловать ее прямо в губы.
Нахмурившись, я быстро убрал руку. Рядом с ней во мне просыпались какие-то странные, почти отеческие чувства. Желание защитить, уберечь. Тем более удивительно, что потом я поступал с точностью до наоборот.
Какого черта мы вообще тут делаем?! Совместный поход в кафе явно выбивался из общего плана. Мне нужно срочно взять себя в руки и прекратить вести себя как влюбленный подросток. Я знаю, чего хочу от этой девчонки. Остальное не для меня. На остальное я просто неспособен.
Кира разочарованно распахнула свои огромные глаза и грустно посмотрела на меня.
— Кирилл, — тихо начала она, — скажи, а куда ты ходил в детстве?
Я улыбнулся: эта девчонка постоянно засыпала меня вопросами. Чаще всего я переводил разговор на другую тему, но сейчас, поддавшись сомнительному обаянию ностальгии, решил ответить.
— Я, по большому счету, никуда не ходил. Почти всё свое свободное время проводил на улице. Меня периодически не пускали домой ночевать, поэтому иногда я всю ночь гулял по Москве, исследовал город и его окрестности, — я вздохнул. — На самом деле это не так уж плохо — быть хозяином своей жизни, самому решать, чем тебе заниматься…
Сказав это вслух, я вдруг понял, насколько жалко, должно быть, это прозвучало. Быстро посмотрел на девчонку. На ее лице отражалась боль и сострадание. Черт! Это было совсем не то, что мне было нужно.
— Только не надо меня жалеть, — стиснув зубы, резко сказал я. — Я был несносным ребенком.
— Любой ребенок достоин любви и заботы, — грустно проговорила Кира, а затем протянула свою маленькую ладошку через стол и накрыла ей мою.
Неприятное, щемящее чувство пронзило меня. Мне это совсем не нравилось. Внезапно ощутил себя потерянным маленьким щенком, которого подобрала на улице случайная прохожая. Я резко встал и спросил:
— Ты доела?
Кира кивнула.
— Тогда пошли, — и схватив ее за руку, потянул к выходу.
Приходить сюда было большой ошибкой. Казалось, я давно подавил в себе все ужасные воспоминания детства, и вот они выпрыгнули, как черти из табакерки, в самый неподходящий момент.
Мы сели в машину и молча поехали дальше. Кира задумчиво смотрела в окно, пока я курил. Уже около четверти века я не позволял никому себя жалеть. Я вытравил из себя все чувства, хоть отдаленно напоминающие слабость. Простое человеческое сострадание в жестоких уличных компаниях считалось проявлением слабости, поэтому с юных лет я старался избавиться от всех ненужных и опасных эмоций. Со временем я превратился лишь в подобие человека. Вроде бы был сделан из плоти и крови, но внутри у меня не было сердца. Я сам вырвал его как ненужный орган. Быть бесчувственной машиной в этом жестоком мире было гораздо проще и спокойнее. И я не собирался ничего менять — ни ради себя, ни ради кого-то другого. Даже ради этой упрямой наивной девчонки.
Чтобы избавиться от давящей тишины, я включил музыку. Приятный голос заполнил салон автомобиля. Кира улыбнулась и стала тихо подпевать:
Girl, I want you bad
What you expect me to feel?
Best love I ever had.
The kind that helps me to heal.
Girl, don't make me mad
Thinking this love isn't real.1
Твою мать! Конечно же, эта, как и почти все современные песни, была о любви. Не слишком ли переоценивают это чувство, чтобы посвящать ему столько слов? Я всегда считал любовь слишком сложным феноменом, чтобы суметь вот так просто описать его на страницах своих романов. Всегда разбивал ее на составляющие: вожделение, собственничество, ревность, зависть и контроль. Желание подчинить, удержать. Да, сейчас, по плану романа, я должен был испытывать как раз эти чувства. Нужно собраться и дальше играть отведенную роль. Больше никаких отступлений от плана.
Незаметно мы подъехали к дому Киры. Я припарковался и заглушил мотор. Девочка продолжала сидеть, не шелохнувшись. Я отстегнул ее ремень безопасности, вышел и открыл ей дверь. Подал ей руку и помог выйти из машины. Девчонка не отпустила мою руку и потянула в сторону подъезда.
— Хочешь зайти ко мне? — тихо спросила она, смущаясь.
— Зачем?
— Ну… — она запнулась, заливаясь краской. — Можем фильм посмотреть, попить чай.
— То есть ты уже меня не боишься? — уточнил я.
— Мне кажется, — ответила она, пожимая плечами, — ты не такой страшный, каким хочешь казаться.
Девочка серьезно взглянула на меня. В груди что-то дрогнуло, когда я посмотрел в эти огромные нежные глаза цвета летнего неба. Мне нужно было срочно уехать. Остаться одному. Разобраться в своих мыслях. Но я будто прирос к месту и не мог двинуться. Эта маленькая ведьма просто околдовала меня.