Мои посмертные приключения

Митрополит Макарий (Булгаков) в своем Православно-догматическом Богословии пишет: «Отсюда очевидно, что мытарства представляют собою неизбежный путь, которым совершают свой переход от временной жизни к вечному жребию все человеческие души, как злые, так и добрые; что на мытарствах, во время этого перехода каждая душа, в присутствии ангелов и демонов, без сомнения пред оком Всевидящего Судии (курсив мой, О. Г.), постепенно и подробно истязуется во всех ее делах, злых и добрых; что в следствие этих истязаний, этого подробного отчета каждой души в ее прежней жизни, души добрые, оправданные на всех мытарствах, возносятся ангелами прямо в райские обители, а души грешные, задержанные на том или ином мытарстве, обвиненные в нечестии, влекутся по приговору невидимого Судии демонами в их мрачные обители. И, следовательно, мытарства — это не что иное, как частный суд, который совершает над человеческими душам и невидимо сам Господь Иисус посредством ангелов, допуская к нему и клеветников братии нашей, злых духов, — суд, на котором припоминаются душе и беспристрастно оцениваются пред ней все ее дела, и после которого определяется ей известная участь. (…) Должно однако же заметить, что, как вообще в изображении предметов мира духовного для нас, облеченных плотью, неизбежны черты более или менее чувственные, человекообразные, — так в частности, неизбежно допущены они и в подробном учении о мытарствах, которые проходит человеческая душа по разлучении с телом. А потому надобно твердо помнить наставление, которое сделал ангел преподобному Макарию Александрийскому, едва только начинал речь о мытарствах: «Земные вещи принимай здесь за самое слабое изображение небесных. Надобно представлять мытарства не в смысле грубом, чувственном, а, сколько для нас возможно, в смысле духовном, и не привязываться к частностям, которые у разных писателей и в разных сказаниях самой Церкви, при единстве основной мысли о мытарствах, представляются различными.»

В заключение рассуждений о частном суде над умершими можно добавить очень интересную мысль святителя Феофана (Говорова) Затворника: «Как ни дикою кажется умникам мысль о мытарствах, но прохождения их не миновать. Чего ищут эти мытники в проходящих? Того, нет ли у них их товара. Товар же их какой? Страсти. Стало быть, у кого сердце непорочно и чуждо страстей, у того они не могут найти ничего такого, к чему могли бы привязаться; напротив, противоположная им добротность будет поражать их самих, как стрелами молнийными. На это один из немало ученых вот какую еще выразил мысль: мытарства представляются чем-то страшным; а ведь очень возможно, что бесы вместо страшного представляют нечто прелестное. Обольстительно-прелестное, по всем видам страстей, представляют они проходящей душе одно за другим. Когда из сердца в продолжении земной жизни изгнаны страсти и насаждены противоположные им добродетели, тогда что ни представляй прелестного, душа, не имеющая никакого сочувствия к тому, минует то, отвращаясь от того с омерзением. А когда сердце не очищено, тогда к какой страсти наиболее питает оно сочувствия, на то душа и бросается там. Бесы и берут ее, будто друзья, а потом уже знают, куда ее девать. Значит очень сомнительно, чтобы душа, пока в ней остаются сочувствия к предметам каких-либо страстей, не постыдилась на мытарствах. Постыждение здесь в том, что душа сама бросается в ад.» (Свт. Феофан Затворник. Толкование на 118 псалом.) Обобщая изложенное, можно с уверенностью заявить, что после смерти наши души действительно ожидает частный суд в виде мытарств, где нам будет предоставлена возможность осознать всю свою жизнь, и где мы будем обличаемы прежде всего сами собою, — своею совестью и своими делами. Если не очистим здесь, в этой жизни, души своей покаянием и не оставим злых дел своих, то последуем за демонами в ад, потому что их дела мы творили, их волю исполняли, к им прилепились сердцем.

И наша Церковь напоминая нам за литургией о смерти и о суде, молится Пресвятой Троице:

Прочее время живота нашего в мире и покаянии скончати, у Господа просим.

Христианския кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны, мирны, и доброго ответа на Страшнем Судищи Христове просим.

Для оставшихся здесь на земле, для живых, — смерть есть разлука. Но православная вера учит нас, что разлука эта — временна, и все мы надеемся соединиться вновь в Господе нашем Иисусе Христе. Для Церкви, в Церкви, — живые и умершие — это члены одной семьи. Пропасть смерти не является непреодолимой в силу того, что все мы, и живые и умершие, живы во Христе, и души усопших слышат наши молитвы. Как будто близкий нам человек просто находится в отлучке, там, куда мы не можем написать или позвонить.

Но мы можем молиться о нем, а он — о нас.

Как поддерживать общение с умершими?