Мои правила игры

Он был моим близким другом во время учебы в университете. Мы тогда жили в Болонье, и все мои друзья были футбольными маньяками, и у нас была своя команда, участвовавшая в «дружеских» (по статусу) матчах, правда дружеского в них было маловато, поскольку играли до последнего вздоха. Противниками почти всегда были одни и те же игроки, поэтому желание к реваншу усиливалось — и проигрывать никому не хотелось. Играли обычно в субботу после полудня на поле, которое болонцы по-домашнему называли «маленьким раем» Понтеккио Маркони. Эти матчи имели такое большое значение, что очень часто случалось так, что я сначала играл, а затем на машине отправлялся в какое-то место судить матч в воскресенье после полудня. Делал я это абсолютно секретно, так как, если бы тогдашние служащие, назначавшие судей на матчи чемпионата любителей, узнали об этом, мне бы не избежать выговора. Но это было так увлекательно, что игра стоила свеч. Майку № 10 нашей команды «Кариокас», присвоившей, как это ни забавно, цвета сборной Аргентины, носил Люка Борги. Он был одним из самых близких моих друзей; но, к сожалению, его очень быстро унес рак. Чтобы объяснить, как сильно он любил футбол и баскетбол, вторая страсть, объединявшая нас, он после первой операции, в которой ему ампутировали по колено ногу, восстановив здоровье и освоив протез, вернулся на поле и играл в футбол. Он был очень техничным полузащитником, несколько медлительным и корректным, но в нашей игре «Бургер», это было его прозвище, служил нам ориентиром. В тот период я проводил с ним очень много времени и очень часто был объектом его шуток. Он, как и многие наши друзья, не питал большой страсти к судейству, которая заставляла меня проводить уикэнды в одиночестве, а не в компании в разных городах Италии. Эта страсть заставила однажды Люку ждать меня до 2 часов ночи. Мы договорились в тот день уехать, но, когда меня назначили судить, я не сумел отказаться. Я убедил его подождать, и после окончания матча мы отправились в Испанию, где национальная команда Италии едва не выиграла Кубок Мира. Нас связывало еще наше внешнее сходство: в 1984 г. Люка подвергся уже двум циклам химиотерапии, вследствие чего он совершенно облысел, и когда я во время Рождества вследствие болезни начал быстро терять волосы, я был вместе с ним и еще одним другом, который состриг все, что оставалось у меня на голове. Такое сходство мне сильно помогло, я стал гораздо меньше об этом думать и тем самым избежал возникновения немалых проблем. В тот период, когда бритье головы наголо не было распространено, как сейчас, подобное сходство позволяло нам не чувствовать себя белыми воронами. Говорю «нам», потому что та помощь, которую я мог оказать ему, была слишком мала, ему требовалось гораздо больше. Я был бы счастлив, если сейчас на какое-либо облако или звезду смог бы послать ему ответ на вопрос, который он так часто задавал мне: «Объясни мне, кто заставил тебя сделать это?» Один из жестов, которые я сделал после награждения за финал в Иокогаме, был посвящен ему, так как я уверен, что там, наверху, этот матч не был проигран.

Первый из моих чемпионов стал одним из моих идолов, когда я был подростком и не был судьей, а только еще коллекционировал наклейки Панини. Я уже играл в футбол на позиции либеро, и для меня величайшим футболистом был Пино Вильсон, капитан «Лацио», чемпион страны в сезоне 1973/74 гг., затем Киналья и многие другие. Это особенный игрок, он был одинаков и на поле, и вне его; он всегда держался с достоинством и никогда его не терял. Не обладая особенно высокими физическими качествами, он так точно выбирал время для удара, как могли только очень немногие. Вне поля он также был заметной персоной. Помню, как я был поражен, когда в телевизионном интервью появился в желтых очках «Рей-Бен», которые в те годы для подростка, как я, были высшим классом.