Мой прекрасный князь

Вот и еще один важный аргумент в пользу свободной жизни – продолжение рода, след на земле и тому подобное его уже не заботит. Ребенок есть, да еще какой! Почти взрослый, высокий, красивый, умный – весь в него. Василиса периодически фотки скидывала. Один из пунктов обязательной программы – вырастить сына – он выполнил. Осталось дерево с домом, но на это время есть…

Да ладно тебе, Царевич, не звезди! Ни хрена ты никого не растил, деньги только давал… А что, тоже немало. По крайней мере, по этому пункту ему себя упрекнуть не в чем – всегда делал, что мог. Пока учился, не до того было, конечно, самого родители содержали. Но когда защитил диплом, устроился в крупную фирму и начал прилично зарабатывать, стал помогать. Нерегулярно, конечно, каждый месяц не получалось, иногда просто забывал. Но, когда вспоминал, старался компенсировать…

Василиса, правда, ничего не просила. Гордая! Когда приехал из армии, встретились не сразу – несколько дней он провалялся дома, отъедался и отсыпался, даже не позвонил ей. Она тоже не беспокоила, хотя наверняка знала, что вернулся. Впрочем, откуда? С его предками она не общалась, только друг мог рассказать – вместе с Саней его из психушки вытаскивала…

Наконец, немного отойдя от жесткого армейского распорядка и заново привыкнув к гражданской жизни, Елисей написал ей сообщение. Василиса предложила встретиться, и он не посмел отказать, хотя большого желания не испытывал. Ну да, опасался того, что увидит…

Оказалось, ничего страшного – она практически не изменилась. Та же девушка, которая задыхалась в его объятиях и шептала что-то бессвязное… Та же, да не та.

Пересечься договорились возле ее дома – Василиса сказала, что сейчас ограничена в перемещениях. Она попросила подождать у подъезда и вышла с коляской, отчего у него сразу испортилось настроение. Заглядывать в нее не имелось ни малейшего желания, но она смущенно улыбнулась и кивнула:

– Вот.

Пришлось посмотреть. Запакованный в комбинезон спящий младенец не вызвал у него никаких эмоций. Василиса, кажется, поняла – отвернулась и сделала вид, что поправляет одеяло. А потом предложила, не глядя на него:

– Пойдем в парк? Мы там обычно гуляем.

– «Мы»? – немедленно прицепился Елисей. – Ты теперь говоришь о себе во множественном числе, как все овуляшки?

Сам не понимал, что за бес в него вселился, но очень уж хотелось ее задеть. Почему он должен один страдать? Ну да, он тоже пострадал – любимой девушки лишился!

Василиса удивленно взглянула на него:

– Мы же вместе гулять идем – я и Ярик…

– Кто? – удивился он.

До сих пор поинтересоваться именем ребенка не приходило ему в голову.

– Ярик, – тихо, но твердо повторила она.

– Нет такого имени, – заявил Елисей.

– А вот и есть.

– И какое полное?

– Ярослав.

Она даже не посоветовалась с ним, и это неожиданно резануло. Впрочем, какая разница? Ярик так Ярик…

Они шагали по аллее, усыпанной опавшими листьями. Елисей на каждом шагу поддевал носками кроссовок красно-желтый шуршащий ворох и не мог вспомнить, когда делал это последний раз. В армии листья полагалось сразу убирать, а с метлой в руках под бдительным надзором прапорщика особо не попинаешь…

Оба молчали, как будто спустя год им было не о чем поговорить.

– Роды – это, конечно, жесть, – наконец осторожно произнесла Василиса. – Не знаю, как другие соглашаются выдержать это испытание больше одного раза. Изначально мне было не страшно: понимала, что по-другому не обойтись, ради этого все затевается, да и не представляла толком весь процесс. Но теперь…

– Космонавты рассказывают то же самое, – сообщил Елисей, радуясь, что нашлась тема для беседы. – Пока первый раз не полетишь, не боишься – не знаешь, что тебя там ждет…

Темы хватило ненадолго – другими подробностями Василиса делиться не захотела, за что он был ей очень благодарен. Они погуляли около часа по пустынным осенним аллеям, изредка перебрасываясь словами. Малыш все время спал и никак себя не проявлял. Елисей искоса поглядывал на шагавшую рядом с ним женщину с коляской, и теперь она казалась ему совершенно чужой…

Да хрень полная. Это он сейчас так думает, а тогда вообще никаких мыслей не было. Абсолютно пустая голова.

Когда вернулись к дому и остановились у подъезда, Василиса неуверенно спросила, глядя в сторону:

– Ты в свидетельство будешь записываться?

Елисей сразу понял, о чем речь – мать просветила. Конечно, от предков ничего скрыть не удалось, и они успели поездить по его ушам не хуже прапорщика.

– Лучше ей в строке «отец» прочерк поставить, – втолковывала та. – Будет как мать-одиночка всякие льготы и пособия получать. Гораздо выгоднее.

Он тогда слушал вполуха, не особенно вникая. Пособия, льготы – ну и тоска! Это что-то на старперском…

– И на наследство претендовать не сможет, – вкрадчиво заметила мать.

Елисей словно очнулся:

– Кто?

– Да ребенок же! Нет документов, значит, никаких прав… А у тебя же появится своя семья? Жене и детям это не понравится…

Он так посмотрел на нее, что мать смешалась и пробормотала:

– Решай сам, конечно. Но я бы не советовала…

Именно поэтому сейчас, когда Василиса спросила, он твердо ответил:

– Да, давай.