Мой прекрасный негодяй

– Расскажите мне, что случилось, – прошептала она. – Почему вы выглядите таким обеспокоенным?

Он схватил ее руку и страстно поцеловал ладонь.

– Я боялся, что вы не придете, – произнес он.

Нет, тут крылось что-то еще. Но стоило его губам скользнуть по ее предплечью к чувствительной коже с внутренней стороны локтя, как она едва не потеряла нить своих мыслей. О небо, как она могла испытывать его доверие, если он проделывал это с ней всякий раз, стоило им остаться наедине?

– Вас что-то тревожит, – прошептала она. – Я хочу знать, что именно.

Давенпорт между тем стягивал с ее плеча рукав с буфами, проводя языком по ее коже извилистую линию.

– Хани, мы поговорим об этом позже, – ответил он, осыпая поцелуями ее ключицу. – А сейчас я сгорю живым в пламени, если не овладею вами. С разговорами можно и подождать.

И когда он принялся страстно целовать ее вдоль линии декольте, Хилари поняла, что ни один из них не способен был сейчас рассуждать о чем-либо здраво.

– Нам нужно поспешить, – пробормотал он, завладевая ее губами и увлекая к кушетке у окна.

Прежде чем Хилари успела что-либо сообразить, она уже лежала на хрупкой, изящной кушетке с юбками, задранными почти до самой талии. Давенпорт вытянулся поверх ее, одно его колено находилось между ней и спинкой кушетки, а другой ногой он стоял на полу. Хилари и представить себе не могла более компрометирующую позу.

– Что, если сюда кто-нибудь войдет? – шепотом спросила она, взглянув на незапертую дверь.

– Не войдет, – ответил Давенпорт. Продолжая осыпать ее горячими поцелуями, он поспешно высвободился из панталон и проник в нее.

От желания Давенпорт даже застонал, однако сделал паузу и взял себя в руки, стараясь держать свою потребность под контролем. Стиснув зубы, он двигался внутри ее, задавая ровный, томительный ритм, а она тихо всхлипнула и приподняла бедра, побуждая его продолжать.

Просунув между ними руку, он нащупал в складках шуршащей ткани самую чувствительную точку ее тела и принялся изощренно поддразнивать ее в такт его движениям.

Достигнув вершины блаженства, Хилари испустила резкий крик.

– Тсс! – Давенпорт накрыл ей рот ладонью и одним глубоким, резким выпадом дал то, чего она так желала с самого начала, заставив подавить стон удовольствия.

Когда же он сам достиг высшей точки, то издал хриплый гортанный возглас, спрятав лицо у нее на шее. Яростные судороги пробежали по его телу, сотрясая все его существо.

Они все еще не размыкали объятий, когда его дыхание наконец успокоилось. Еще некоторое время они оставались в том же положении – его нос уткнулся в ее шею, тело налегало на нее всей тяжестью, что, как ни странно, казалось ей успокаивающим.

– Ах, я такой грузный! Простите меня, Хани. – Давенпорт медленно отодвинулся от нее и, как мог, позаботился о них обоих при помощи носового платка.

Хилари не знала, как теперь привести себя в порядок, чтобы снова показаться в бальном зале. Это был рискованный, безрассудный поступок, однако она не сожалела о нем.

Давенпорт взял ее за руку и помог сесть, после чего сам уселся рядом, обняв за талию. Затем он, обернувшись, поцеловал ее в лоб. И на сей раз это не было покровительственным или небрежным жестом – его поцелуй говорил яснее любых слов, что он обожал ее.

– Так что же случилось этим вечером, Джонатан?

Он прерывисто вздохнул:

– Из-за меня умер человек.

У Хилари засосало под ложечкой. Неудивительно, что он казался бледным как смерть, когда вошел в бальный зал.

– Расскажите мне.

И Давенпорт рассказал ей все. Даже если бы она и без того не сходила с ума от тревоги, этот случай, несомненно, донес бы до нее и всю серьезность положения, и близость грозившей ему опасности.

– И тем не менее вы пришли на бал, – заметила она удивленно.

– Я нуждался в вас, – произнес он. – Быть рядом с вами – единственное, что могло спасти меня от безумия.

Он взял ее за руку и приник страстным поцелуем к ее ладони. Она в ответ обвила руками его плечи и поцеловала с щемящим чувством отчаяния – и крохотной долей надежды.

– Я вовсе не то имела в виду, когда мы говорили в беседке, – промолвила она.

Он наклонил голову, прижимаясь к ее лбу:

– Я знаю.

– Джонатан, я люблю вас. Люблю до боли в сердце. Я никогда не думала, что любовь может быть такой…

Давенпорт отстранился от нее, всматриваясь в ее лицо. Его собственное приняло очень странное выражение. Она прочла отторжение в темных глазах, отказ в изгибе его губ. Однако это выражение тут же исчезло, сменившись… чем? Жалостью? Сочувствием? О Господи, это было еще хуже!

Хилари показалось, будто внутри ее что-то обрушилось, как заброшенный дом под последним ударом стихии. Она попыталась отодвинуться от него, однако он крепко удерживал ее, между тем как душа ее на глазах обращалась в горстку пепла.

– Погодите, Хани! Я…

Тут дверь распахнулась, открывая их взорам безошибочно узнаваемую фигуру женщины.

Леди Мария Шанд.

– Проклятие! – пробормотал Давенпорт и тотчас выпустил Хилари, словно она была сделана из горящих углей. Хотя девушка и понимала все благоразумие его поступка, та поспешность, с которой он это сделал, стала для нее еще одним ударом.