Мой прекрасный негодяй

– Ох, Джеральд, мой дорогой! Вы не ранены? Как такое могло случиться?

Леди Мария тут же устремилась к своему пострадавшему воздыхателю. Джеральд пытался было протестовать, уверяя, что его рана не настолько серьезна, однако изящные пальчики, бегавшие по его телу, и голубые глаза, неотрывно смотревшие на него, по-видимому, заставили его передумать.

Давенпорт наблюдал, как Хилари Девер искала утешения в объятиях его кузена, и в душе его образовалась зияющая пустота, обжигавшая холодом, словно укусы мороза.

– Хани, – произнес он, едва не сорвав голосовые связки от усилия. – Мне нужно поговорить с вами. Где-нибудь в стороне. Пойдемте отсюда.

Она явно хотела отказаться, но так как трусость ей всегда была чужда, направилась впереди него к двери.

До чего же она отважна, его Хани! Чтобы стоять лицом к лицу с вооруженным человеком, требовалась поистине незаурядная смелость. Давенпорт все еще сердился за ее безрассудный поступок, но вместе с тем не мог не преклоняться перед ней.

Он любил ее. Ослепляющая простота этого факта едва не заставила его оступиться на лестнице. Чтобы осознать это, ему пришлось оказаться на грани смерти – как своей собственной, так и ее, – но теперь ему не терпелось сделать ее своей.

Он проводил ее вниз по лестнице в гостиную, которой уже давно не пользовались, и все еще неуверенной рукой зажег свечу. После всего случившегося он не был уверен в том, что она его простит. Она говорила, что любит его, но с тех пор, как ему показалось, прошла целая вечность.

Давенпорт колебался, не зная, с чего начать – или, вернее, боясь начать. Она могла тут же прервать его, уничтожив одним-единственным словом. Но в душе зародилась твердая решимость не позволить ей отвергнуть его. Только не сейчас, когда он наконец осознал собственную глупость. То, чего он желал, предстало перед ним со всей ясностью, не скрытое и не окрашенное его прошлым.

Он желал остаться с Хилари Девер навсегда.

Им владело побуждение сжать ее в объятиях, однако она стояла у окна, скрестив руки на груди, – само воплощение сдержанности и неприступности. Ему невыносима была даже мысль о том, что она может отвергнуть любые физические поползновения с его стороны.

Наконец Давенпорт заставил себя произнести заветные слова:

– Я люблю вас, Хани. Вы согласны стать моей женой?

Легкие занавески раздувались вокруг нее, тронутые ветерком. В комнату проникал лунный свет, оставлявший серебряные отблески на ее золотистых волосах.

Довольно долго она не говорила ни слова. Его сердце как будто подскочило к самому горлу и забилось с такой силой, что Давенпорту показалось, будто он не выдержит. Молчание затягивалось, и он произнес:

– Хани, пожалуйста, ответьте мне. Вы согласны стать моей женой?

Едва она приоткрыла рот, как он приготовился к удару.

– Боюсь, я не могу выйти за вас замуж, милорд.

Давенпорт ожидал подобного ответа, но тем больнее оказалось услышать это от нее.

– Почему нет? Я знаю, что сделал и наговорил много лишнего тогда, в музыкальном салоне, но если вы готовы меня выслушать…

Она покачала головой:

– Боюсь, что не могу выйти за вас замуж потому, что вы недостаточно хороши для меня.

Только и всего?

– Что ж, разумеется, я недостаточно хорош для вас. Спросите любого из моей семьи. Спросите Бекса там, наверху. Но, черт возьми, Хани, я люблю вас! И вы сами говорили, что любите меня.

Она склонила голову набок.

– Знаете, Давенпорт, я не думаю, что вы любите меня. Хотя я в полной мере отдаю вам должное за то, что тогда, в музыкальном салоне, вы хотя бы попытались исправить совершенный вами промах.

– Промах? – Теперь он был в замешательстве.

– Вы думали, что сумеете уладить дело с леди Марией. Но вы забыли о том, что даже если эта глупая девица станет молчать о нашей… связи, она не единственная, кому о ней известно. После сегодняшнего вечера все будут ожидать от вас, что вы поступите, как порядочный человек, и сделаете из меня честную женщину. Единственный способ спасти мою репутацию – это пожертвовать вашей свободой. И вы ведь сделаете это, не так ли, Давенпорт? Потому что теперь мне известен ваш секрет. – Она понизила голос до шепота. – На самом деле вы вовсе не негодяй.

Она сложила части головоломки воедино. Они сошлись, но все же не представляли истинную картину.

– Это не так.

Глаза ее блестели от слез, однако голос оставался ровным:

– Я видела выражение вашего лица, когда я сказала, что люблю вас, Джонатан. И это не было лицо влюбленного мужчины, который только что обнаружил, что его чувства взаимны.

Правда в ее словах поразила его, подобно удару под дых. Он смотрел на нее, понимая, что ситуация стремительно ускользала из-под его контроля и он был бессилен это предотвратить.

– Тогда я не понимал. Я и понятия не имел, что…

– Вы сказали, что мне не придется выходить за вас замуж. Таковы были ваши слова как раз перед тем, как вы бросились вдогонку за леди Марией, чтобы убедить ее держать язык за зубами и таким образом избавить нас от необходимости вступать в брак. Мне трудно – вернее, невозможно – поверить, будто ваши чувства могли так измениться за каких-нибудь несколько часов.