Мой Прекрасный Принц

Я понимаю, что все это время действительно лежу на нем, а он даже ни разу не попытался меня спихнуть или перекатиться на спину. Ойкаю и поспешно сползаю с него, после уже поднимаюсь на ноги. Фон Дервиз также встает, ощупывая рукой левый глаз:

– Кажется, у меня будет синяк, – замечает он обеспокоенно.

– Да что там у тебя будет? – фыркаю я. – Я твой глаз даже не трогала.

– Ты, может, и нет, а вот твой кулак в процессе полета на меня прилетел прямо в глаз.

Я вспоминаю, что действительно вроде что-то такое было. Но я слышала, что лучшая защита – это нападение.

– А чего ты за мной крадешься? – возмущаюсь я. – Знаешь, мне вообще-то страшно было.

–Я не крался, а шел.

– И зачем же?

Он неуверенно переминается с ноги на ногу, явно обдумывая ответ. Тяжело вздыхает и признается:

– Я хотел помочь тебе с работой.

– С какой еще работой? – не доходит до меня сразу. – С домашней что ли?

– Нет. Просто ты отказалась брать деньги у меня. Но я не могу оставить это все просто так. Поэтому решил, что буду помогать тебе в работе.

– Полы что ли мыть? – кажется, сейчас мои глаза просто лопнут от того, как широко я их распахнула.

– Если именно в этом заключается твоя работа, то да.

Офигеть. Нет, ну просто офигеть. Ущипните меня, я сплю.

– Это будет занимательно, – хихикаю я, представив, как этот напыщенный павлин будет отжимать тряпку. Где-то в подсобке у завхоза я видела еще ту старинную бабушкиных времен швабру, где нужно снимать тряпку с деревянной швабры, потом полоскать ее ручками в ведре, вновь одевать и наяривать мыть.

– Ну, пойдем мой герой, – говорю я, стараясь прекратить глупо хихикать, а то еще подумает, что я заигрываю с ним.

Зайдя по дороге в подсобку, я нахожу все необходимое для работы. Фон Дервиз скептически осматривает свое орудие труда, переводит взгляд на мою автомат-швабру, подозрительно сощуривает глаза и спрашивает:

– Почему мне досталась эта музейная штука, а тебе нормальная швабра?

– Потому что больше нет ничего, – пожимаю я плечами. – Но если ты не хочешь мне помогать, можешь уйти. Я тебя не задерживаю.

Честно говоря, я ожидала, что как только он увидит фронт работ и свое орудие труда, то сбежит, не оглядываясь, растеряв весь свой благородный порыв по дороге. Однако он спокойно окидывает своим взглядом просто блин бесконечно огромный зал, сжимает в ладони дерево швабры, обреченно вздыхает и спрашивает:

– Где можно воды набрать?

И вот мы уже моем полы. Я поражена, удивлена, восхищена. Он не просто знает, как мыть полы, он делает это деревянной шваброй и делает это быстрее и лучше меня. Он однозначно знает, как мыть полы. И знаете, как он при этом одет? Не в дурацкую школьную форму, а в мои любимые джинсы и майку.

– Ты чего на меня так пялишься? – вот же черт, застукал!

Опускаю голову вниз, но завязанные в хвост волосы не могут скрыть моих красных щек.

– Ничего, – бурчу я. – Просто думаю, откуда у тебя такие навыки по мытью полов.

Он смеется. Смех его искренний, звонкий и заразительный. Я не успеваю проконтролировать свои лицевые мышцы, как они уже растягиваются в ответной улыбке.

– Марта, я же родился не с серебряной ложкой во рту. Пока моя мама занималась поисками того единственного, нам пришлось пройти через многие жизненные трудности. Так что я умею не только мыть полы.

В моем мозгу сразу проносятся разные варианты того, что еще может делать фон Дервиз и я делюсь с ним своими соображениями:

– Например, тебе приходилось мять уставшие плечи толстым потным дамочкам, тереть их ороговевшие пятки и чистить обувь прохожим?

Он опять смеется. Так надо запомнить, что я такое говорю, что заставляет его смеяться, и повторять эту шутку, как можно больше раз.

– Что за фантазия у тебя? Нет, ничего такого я делать не умею и надеюсь, никогда не придется. Но зато я умею неплохо разносить подносы с едой, собственно, готовить и просто фантастически ловко менять памперсы у малышей, – голос его становится тихим и он добавляет еле слышно: – Пока маме было не до этого, приходилось сидеть с Алисой.

Мне хочется, чтобы улыбка вновь вернулась на его лицо. Та грусть, что сейчас отражаются в его глазах, мне не нравятся.

– А знаешь, что мне приходилось делать в детстве, чего точно ты не делал? – да, да, я готова рассказать о самом главном в своей жизни, только чтобы вновь заставить его улыбнуться.

Он заинтересованно смотрит на меня, приподняв в ожидании брови.