Мой Прекрасный Принц

– О, ты не помешала, – улыбается мне по-доброму женщина. – Я как раз рассказывала ему про тебя. Говорила, что ты выросла очень красивой, умной и смелой девочкой.

– Э, спасибо, – отвечаю я, пока неловко топчусь на месте. – Ну, я, пожалуй, пойду.

Не успеваю я развернуться, как грустный голос Марты вновь меня останавливает:

– Он просил похоронить его здесь. Именно возле этой лавочки. Лариска долго сопротивлялась, но я все же настояла, чтобы его последняя воля была исполнена.

Ее слова заставляют меня замереть на месте.

– Он хотел, чтобы его похоронили на месте, где он сделал предложение маме? – слова невольно вырываются из меня.

Марта выглядит удивленной:

– Мама рассказала тебе эту историю?

– Да, – киваю я головой, пытаясь проглотить непонятно откуда взявшийся ком в горле. – Честно говоря, это единственное, что она рассказывала мне об их отношениях.

Не считая того, что он ее бил. Но этого я вслух не произношу.

Марта внимательно изучает мое лицо, пока во мне борются два желания: сбежать отсюда, от всех возможных волнений и неприятных откровений, или же остаться и сделать то, что я сама посоветовала фон Дервизу – расставить все точки на i, наконец, поняв, что же произошло между отцом и мамою.

– Никита уехал в поместье к Обуховым, – ворчит недовольно Марта, пока я пытаюсь вспомнить, кто такой Никита. – Не думаю, что он скоро оттуда вернется. Эта вертихвостка ему напоет про свою вечную любовь и глупость, и он вновь будет, как влюбленный дурак за ней бегать. Так что, в ближайшее время у тебя вариант компании либо я, либо Лариска. Ты мне нравишься, поэтому дам тебе совет, – женщина озорно мне подмигивает своим искусно подведенным глазом. – Выбирай лучше меня.

Я не могу сдержать улыбки. Мне нравится Марта, правда. А мне вообще-то мало кто нравится.

Что ж, раз уж мой принц ускакал к другой принцессе по моему же дебильному совету, думаю, стоит использовать освободившееся время, чтобы, наконец, вытащить голову из задницы и узнать всю правду.

Я медленно и осторожно, будто боясь, что на меня сейчас выскочить змея из травы, подхожу к могиле. Она ничем не ограждена. Это просто тяжелое массивное надгробие и большой мраморный памятник.

На нем его изображение. Здесь он еще молодой. В глазах искриться смех, а на губах играет улыбка. Фотография огромная и отличного качества, так что кажется, будто бы он сейчас может сойти с нее и наконец обнять меня.

Сказать, что нашел меня.

Но нет. Это я нашла тебя, пап.

– Я нашла тебя, – шепчу я, слегка касаясь уголков его улыбающихся губ на фото. Слезы пытаются найти себе путь наружу, но я заставляю себя успокоиться.

Если Марта, что-то и услышала, то виду не подает. Она двигается на низенькой скамеечке, и приглашающе похлопывает ладонью рядом.

Я сажусь, стараясь не смотреть на нее. Не хочу, чтобы она заметила мое состояние .

– У тебя его глаза, – говорить она спустя какое-то время.

Я уже успокоилась достаточно, чтобы справиться с голосом и спокойно ответить:

– Да, я знаю. Мама любила это повторять.

– Она очень его любила, – тут же подхватывает Марта, как будто чувствуя, что именно об этом я и хотела поговорить. – Знаешь, поначалу я не верила, что такая молодая красивая девчонка может полюбить мужчину в возрасте. Он ведь был старше ее больше, чем на двадцать лет. Да он мог стать ее отцом! Но потом, чем больше они проводили времени вместе, тем больше я удостоверялась в том, что девочка действительно безумно его любит.

– А он ее? – о том, что мама любила этого садиста, я уже и сама догадалась. Но вот он?

– О, твою маму невозможно было не любить, – тут же оживляется Марта. – Выросшая в детском доме, она смогла все равно сохранить в своем сердце свет, доброту и просто безграничное обожание жизни и всего мира. Именно это и подкупило барона. В его кругу было мало таких людей – честных, открытых, веселых. Ведь эта фотография сделана, когда они уже были вместе. Я выбрала ее, потому что это был самый счастливый период его жизни.

Я не знаю, как переваривать эту информацию. Мама веселая? Обожающая весь мир и жизнь? Это вряд ли про мою маму.

Я запомнила ее постоянно плачущую. Не при мне, и только ночью. Но все же.

И она никак не обожала жизнь. Если это было бы так, то она не сделала то, что сделала.

Но зачем Марте врать мне? Скорее всего мама и правда была такой до того, как этот садист начал над ней издеваться.

Я хочу спросить ее об этом, но слова застревают в моем горле. Наверняка, если она тут болтает на его могиле, она постарается обелить в моих глазах своего покойного друга. И свалит все на мою мать.

Ну, как это люди умеют. Что-то типа, бьет, значит, любит и всякая подобная старинная деревенская чушь.

– Как сейчас она?

Я не сразу понимаю, о ком говорит Марта, а когда до меня доходит, то я не знаю что ответить.

Скажу правду, но не всю.

– Плохо, – кратко отвечаю я, и решаюсь все же своим вопросом отвлечь женщину. – Марта, почему он бил ее?

От этого вопроса женщина подпрыгивает на месте:

– Кто кого бил? – изумленно спрашивает она меня.

– Он, – я киваю на могилу, не в силах сейчас назвать его отцом. – Почему он избивал мою маму?