Мой препод Укротитель (СИ)

Я попыталась мысленно ухватиться за невидимую нить и принялась бродить по заснеженной земле. В попытках отыскать «сигнал» почётче, проваливалась порой по самые коленки! Полные ботинки снега набрала, но меня такие пустяки мало волновали.

– Откликнулся? – Бранов стоял на месте, словно статуя. – Неужели получилось… Спроси! Спроси что-нибудь! Он должен быть здесь миролюбивым…

– Погоди ты! – шикнула я, морщась. – Тише! Я едва что-то слышу.

Аспирант замолк, взволнованно следя за мной издали, а я всё бродила и бродила в поисках волны. Мне, как тому плохому танцору, мешало всё! Даже стук собственного сердца.

Я ушла уже далеко и продрогла насмерть, когда Бранов окликнул, размахивая руками. Слишком близко подошла к бреши.

Разочарованно поглядев на вибрирующую стену, я зло сплюнула. Голос теперь едва ли пробивался. Даже звуки, и те вычленить невозможно.

– Ну и фиг с тобой, – развернулась и бойко зашагала обратно по своим же вытоптанным следам. – Не хочешь разговаривать, умолять не стану.

Будто взволновавшись, голос усилился. И по мере приближения к аспиранту, гул в голове рос и ширился.

«Нужна»… − шелестело явственно. Затем шум ветра о ледяную крупу наста и вновь: «нуж-на», «нужна».

Страх обдал кипятком желудок, и я сбавила шаг. Ветер поднялся нешуточный, и пусть это лишь выдуманный мир, обморожение здесь получить можно совсем реальное.

«Нужна, нужна», – словно плёнку заело, но звучало всё понятнее, будто мои навыки Слышащего адаптировались. Раскрывались во всей красе.

– Что он говорит? – Ян сам преодолел оставшееся меж нами расстояние. – Мика, не молчи! Что ты слышишь?

Но губы у меня онемели. Невидящим взглядом я уставилась на аспиранта. Осознание медленно заполняло нутро, но разум верить в происходящее категорически отказывался. Я подняла руку и под недоуменным взглядом тёмных как ночь глаз положила ладонь Бранову на грудь.

Нужна мне…

Сердце явственно билось под ладонью.

– Я слышу…

Ты нужна мне…

– Я слышу… – вновь захлебнулась от ветра я, а рот Яна так и приоткрылся в беззвучном: «Что?».

Ты нужна мне, Ми-ка. Ты мне…

– Это ты, Ян. Я слышу… тебя.

Я подняла глаза, и Бранов с заполонившими радужку зрачками схватил меня под руку и ослепил золотым сиянием.

***

– Ян, вы уже несколько часов здесь, поэтому я решила принести…

Роза осеклась, так и встав на пороге. Я же чувствовала, как каждую мышцу сводит от страха. Страха животного, дикого. Обуздать его не вышло бы и у лучшего укротителя. Обычного укротителя. Укротителя диких зверей.

– Мика, – осторожно протянул Бранов руку, и я невольно отступила.

Попросту контролировать своё тело была не в силах.

– Это был ты… Это тебя я слышала там!

Слышала в недавнем сне, слышала во сне в аудитории в день, когда Бранище впаял мне допзадание... Я слышала его. Слышала всегда!

– Мика…

– Не подходи! – выставила я перед собой обе безбожно дрожащие руки. – Ты… не человек! Ты…

– Oh mein Gott!** – поднос из рук Розы с грохотом полетел на пол. Аккуратно уложенные бутерброды разлетелись в разные стороны. – Он проснулся…

– Кто проснулся? – сглотнув, как во сне повернул голову Ян. – О чём ты?

– Тёмное начало, – в глазах Розы стояли слёзы. – Она так и писала… Твоя мать. Говорила, что однажды он проснётся в тебе! Oh mein Gott, что же теперь будет? Oh mein… – женщина в муках обхватила голову руками, и плечи её затряслись от рыданий.

_________________________

** О, Боже мой! (нем.)

**Прорыв в материи. Роза

26 лет назад…

Четверть часа Лилия теребила краешек клеёнки на столе. Роза упорно ждала, пока сестра решится рассказать то, что так её тревожило. Тревожило уже несколько месяцев кряду.

– В общем...

Роза качнула головой, показывая, что слушает со всем вниманием, но Лилия вновь судорожно вздохнула. Пальчики заплясали по контуру нарисованных цветов.

– Лили, я слушаю тебя. Говори. Прошу, не молчи только! – взмолилась наконец Роза. – Знаешь ведь, мне можно что угодно рассказать.

Лилия кивнула и подняла голубоглазый взгляд. Роза, как старшая сестра, и впрямь всегда старалась быть для Лили оплотом уверенности и счастья. Потому, даже несмотря на строгость регламента Отдела и договор о неразглашении, Лилия всякий раз умудрялась поведать всё. И даже чуть больше.

Конечно, это было малость эгоистично с её стороны. Невероятные рассказы о Хаосе и оживающих книгах если и не пугали Розу, то всяко заставляли волноваться за сестру. Тревожиться до боли в сердце, когда после очередного похода со связанной группой в материю Лилия не приезжала в тот же день с тортом и новой порцией рассказов о приключениях.

Но жить в неведении для Розы было бы мучительнее. Невероятно крепкая связь между сёстрами, в раннем детстве потерявших родителей, подсказала бы, что дело нечисто.

Да и для Лилии, вращающейся в водовороте опасностей, жить так было проще. Иногда ведь нужно поделиться. Поделиться хоть с кем-то, кто поддержит и не сочтёт сумасшедшей. Ведь даже в Ордене для юной фройляйн* Стольцберг близкой души так и не нашлось.