Мои произведения (СИ)

  -Полностью согласен. Только нелюди выживают, а люди гниют висящие на цепях где-нибудь в темной, сырой темнице, в петлях палачей или на деревьях. Все потому что кишочков не хватает показать свои зубки самым ужасным образом, чтобы с тобой начали считаться и уважать. Я приду через несколько дней, а ты пока поешь,- Трилиан поставил миску с жареной куриной ножкой поближе к Зигфриду, так чтобы миска оказалась прямо под его лицом. Жестокая шутка, особенно когда тебя не кормили пару дней, а ты висишь на цепях,- до встречи, Зигфрид. Я буду растягивать свое удовольствие мстить за сына еще очень-очень долго, да и к тому же, у меня появился интересный собеседник.

  -Да чтоб ты лопнул, пузырь,- крикнул ему в след Зигфрид,- подожди. Я отсюда выберусь или за мной придут, а ты сгниешь здесь,- дверь пыточной громко хлопнула, Зигфрид остался висящим на цепях, под присмотром двух орков. "Выберусь",- уже с меньшей уверенностью повторил он. Правило Зигфрида было такое, что никогда нельзя терять веры и уверенности, иначе он будет проигрывать не только в двойне, а то и в тройне. Мысли о том, что в итоге все станет хорошо могли согреть даже самый отчаивающийся разум и дать ему сил. Этого Зигфрид и старался держаться.

  Трилиан гулял по коридорам Рюмхина. Он рассматривал картины, это было обычное занятие для него. Одна картина постоянно завлекала его внимание. Битва короля Эредина с суладином Кахи Уэдой. Живопись привлекала короля Павлинов. Одно время он сам думал начать рисовать картины, но выходило, мягко говоря, не очень живописно. Для Трилиана искусство было чем-то столь прекрасным, что способно выхватить тебя из круговорота суеты и бед. Это было тем, что человек не может сказать ртом или показать. Для него это был способ выразить себя, свой внутренний мир, себя самого, свои мысли и переживания, но когда дело дошло до собственных картин или стихов то это было настолько ужасно, что после первого показа своих творений Трилиан приказ сжечь все свои труды, а тех кто над ними смеялся пытать, а после скинуть в ров за стены замка. Трилиан, шел в тронный зал, слова Зигфрида заставили его задуматься. Он, несомненно, обладал особым умом, но уже прошло несколько лет, как он отошёл от дел. От старого Трилиана осталась только одна репутация. Раньше король-павлин, несомненно, вызывал страх у любого кто мог встать на пути синдиката. Репутация первого разбойника досталась ему огромным трудом, но время идёт и старость остановить нельзя. Его дети несколько раз просили передать управление синдикатом им, а Трилиан отмахивался от них фразой,- "я ещё жив, значит, могу управлять этим зверем". Со временем и у синдиката начались проблемы. Они начинали уступать города и деревни другим синдикатам, таким как "Ченото'мак", несколько группировок, которые были под Павлином, решили его покинуть, а венцом стало то, что некоторые из подчинённых начинали массово переходить в другие преступные синдикаты, выдавая информацию о старом. Трилиан вышел в зал, он шел к трону, разглядывая гобелены, блуждая в своих мыслях. Он даже не заметил своих сыновей, которые были у пьедестала. На ступеньках как обычно сидело трое братьев что-то обсуждая. Увидев отца, старший сын окликнул его, а остальные замолчали, будто сейчас должно произойти что-то очень приочень важное.

  -Отец, надо поговорить,- сказал Трилин, приглаживая свои усы и смотря на отца безразлично серыми глазами.

  -Да, Трилин,- ответил отец, подходя к пьедесталу.

  -Мы с братьями покумекали и решили ты извини, если что, но наш синдикат в полной жопе, а Ты, его только добиваешь. Ты перестал им руководить. Ещё не много и нас опрокинут. Знаешь, а мы предлагали тебе уйти по-хорошему, а сейчас мы тебя подвинем. У нас такие планы, о которых ты, батя, и мечтать не мог. Ты уже жалкий старик, который кичиться старыми победами.

  -Что?! Да как ты смеешь?!- Трилиан, побагровел от злости, он замахнулся рукой на сына, но упал с кинжалом в животе.

  Трилиан начал извиваться змеёй. Трое братьев встали над ним. Отец начал просить пощады, жалостно цепляясь за ковер и придерживая рану от кинжала. Он клялся им передать всю власть, лишь бы они оставили его в живых. Братья переглянулись и лишь отрицательно помотали головами. Тогда Трилиан начал бранить и проклинать своих детей. Вскоре он затих. Трилин сел на трон своего отца, он оглядел зал, потом перевел взгляд на братьев. Они кивнули ему, словно было сделано что-то великое и тогда, Трилин произнес,-"да настанет время Распущенного павлина!". Его слова разлетелись гулким эхом по пустому залу, его услышали только братья и чучела животных, но если бы в зале были бандиты из синдиката, то они бы спешили падать на колени пред новым королем.