Мой психолог. Научи меня любить (СИ)

— Я приехал за Ликой и намерен её дождаться, — твёрдо и уверенно заявляет Маркус. — Так что, если тебе это не нравится, то никто не держит.

— Уже почувствовал себя тут хозяином?! — пренебрежительно, срываясь на крик, выпаливает Альберт. — Она ещё моя жена! Убирайся!

— Альберт, — пытаюсь остановить его, но он не слышит, смело наступая на Маркуса.

— Пошёл вон из моего дома!

Пытаюсь встать между мужчинами и остудить накалившуюся ситуацию.

— Во-первых, развод не за горами и то, что ты мой муж — это временно. Во-вторых, дом не твой, а мой. И ты здесь совершенно чужой. Так что сам уходи и Ханну не забудь. Ничего не помогает, в воздухе витают разряды негатива. Меня словно игнорируют, слова разбиваются о стену, рассыпаются ненужными частичками в пустоту. Мне становится страшно, ведь я вижу наливающиеся гневом глаза Альберта. Его скулы напряжены, кулаки сжимаются, а поза говорит о том, что в любую секунду он готов броситься на Маркуса, словно бешеный пес.

— Лика, отвали.

— Не говори с ней так.

— Говорю как хочу и с кем хочу, — рычит Альберт.

— Только не с Ангеликой. Я не позволю.

— Да кто ты такой?! — срывается на крик бывший.

— Думаю, что её выбор очевиден, — спокойно отвечает Маркус. — Я её мужчина, и я не позволю с ней так обращаться.

— Какой ты мужчина? — кривится Альберт. — Ты жалкое подобие…

— Кто из нас, кто не вам решать. Я, по крайней мере, не делаю больно своей женщине, не унижаю её, не заставляю испытывать вину, не использую в своих меркантильных целях. Просто ценю и хочу быть рядом.

— Да что ты себе позволяешь?! — окончательно закипает Альберт, подавшись вперёд.

— Пожалуйста, прекратите! — моя последняя попытка и та неудачная.

Тестостерон брызжет в разные стороны, мужское эго неумолимо требует выплеска, и передо мной мелькает кулак, направленный в лицо Маркуса. Меня толкают в сторону, я теряю равновесие, комнату разрывает писклявый крик Ханны, в глазах темнеет и сознание притупляется. Только не это… Я сдавливаю голову руками, и картинка плывёт. Смутно различаю потасовку между мужчинами. Зрение возвращается, и я вижу, как Альберт падает на пол от сильного удара в челюсть.

Ханна, как кошка, прыгает на спину Маркуса и с истерическим визгом впивается в него своими длинными ногтями, стараясь причинить боль. Неимоверная сила просыпается во мне. Никогда в жизни не дралась, но я, словно тигрица, защищающая самое ценное, хватаю эту дикарку за волосы и рывком тяну назад. Она не ожидает от меня такого отпора и с выкриком валится на задницу.

— Хватит! — громко кричу я, сотрясая стены. — Ненормальные! Убирайтесь! Чтобы ноги вашей больше тут не было!

Смотрю на Альберта, который, поднимаясь на ноги, потирает разбитый нос и челюсть. Вокруг осколки разбитых предметов, случайно попавших под горячую руку, разбросанные вещи и сдвинутая мебель. Замечаю, что на пол падают капли алой крови, которая стекает с моей руки, и только сейчас ощущаю жжение в ладони. Видимо порезалась при падении.

Тишина поглощает помещение. Слышен лишь хруст разбитого стекла и шорох шагов. В полном молчании, Альберт и Ханна, приняв поражение, направляются к выходу. Ненавидящие взгляды и искривленные яростью лица… какой ужас… Меня трясёт от пережитого.

Маркус подходит ко мне, обнимает за плечи, смотрит в глаза с заботой и прижимает к себе. Я чувствую его тепло, силу, защиту, и постепенно успокаиваюсь.

— У тебя кровь, — шепчет он обеспокоенно. — Нужно срочно обработать

— Я и не заметила, — обессилев от выброса эмоций, говорю я. — В ванной аптечка.

Нежность рук Маркуса прогоняет нервозность, и я понимаю, что все закончилось. Они ушли, но оставили очень неприятный осадок и состояние обреченности. Понимание, что Альберт так просто не отступится, что он намерен бороться за дом поселяет в моей душе презрение и тревогу. Никогда даже представить не могла, что мои чувства к нему, любовь, преданность, нежность — вот так, за считанные недели, могут смениться такими чувствами. Неужели я была так слепа, что не замечала его истинной сущности, или он так изменился? Эта комедия с ребенком, вывела меня из себя. От падения еще кружилась голова, а Маркус… Боже, Маркус…

— С тобой все в порядке? — дотрагиваюсь до его подбородка, где виднеется свежая ссадина, а он берет мою руку. Целует пальцы, нежно глядя в глаза. Его бровь тоже рассечена и из нее по виску стекает струйка крови, а на скуле царапины от женских ногтей.

— Все хорошо, я не пострадал, но ты…

Не верю, ведь вижу, что потасовка с Альбертом оставила значительные следы. Первая нахожу все необходимое и дезинфицирую царапины на его лице. Он зажмуривается и убирает мою руку.

— Не надо, тебе важнее, — настойчиво забирает ватный диск и прижигает мой порез.

Маркус очень заботливо и аккуратно обрабатывает рану, уверенными и чёткими движениями, словно делал это всю жизнь, перебинтовывает мою руку. Я наблюдаю за его сосредоточенным лицом и ловлю его задумчивый взгляд.

— Прости, — шепчу я, — за это… я… я вообще не понимаю…

— Лика, перестань… Ты ни в чем не виновата. Я… мы во всем разберемся. Все будет хорошо.