Мой путь

Я не сразу погружаюсь в чужую историю. Не сразу начинаю её видеть. И вижу странно. Не картинкой, как на экране показывают, а сама вдруг оказываюсь внутри ситуации. Как во сне, когда мне снится, что я другой человек. Я всё вижу чётко, с того же ракурса. Вот руки, перед глазами, как всегда, когда я на них смотрю. Вот я иду по холодной улице и мёрзну, вот пью что-то горячее и чувствую, что мне сладко, вот я спускаюсь по ступеням в подвал и мне страшно. Всё очень чётко, понятно, кроме одного – кто я и где я.

Сижу на каком-то крыльце, заглядываю вбок, там вход в подвал, или куда-то ещё. Похоже на выезд с подземной парковки, но я не уверена, что в этом мире они есть. Зато я уверена в другом. В этом пустом подземном месте происходит что-то очень страшное. Я не могу вмешаться, но могу посмотреть. Меня сейчас не заметят.

Мужчина душит женщину. Она хрипит и сопротивляется, но у неё мало сил. Я заглядываю – осторожно, с краю. Меня не замечают. Я вижу спину мужчины. Он в длинной куртке, тёмной, но не чёрной, а цвета бородинского хлеба. Я вижу ноги женщины. Левая голая до колена, а дальше сполз чулок, правая в чулке, но он порван и большой палец торчит наружу. Палец дёргается вместе со всей ногой. Женщина ёрзает, брыкается, страшно мычит.

Я вижу край её платья или юбки. Ярко-жёлтый, как очень спелый лимон или как омлет с куркумой. Очень необычный цвет! Я такой здесь однажды видела, но не знаю – летом на набережной или в чьих-то воспоминаниях. Но там это было празднично. А здесь… Ярко-жёлтая юбка вспархивает, закрывает лицо женщины, я так его и не разглядела.

Я не знаю, кто она. И кто этот мужчина. И где это всё происходит. Но я очень чётко вижу серый пол, узор на чулке, куртку цвета бородинского хлеба. И очень сильно чую страх. Совсем огромный страх женщины. И такую же огромную ярость мужчины. Там странное. Там сразу ненависть и счастье – это эмоции переполняют. Они слоями, как селёдка под шубой. Я очень люблю селёдку, но сейчас меня про неё тошнит. Нет, так не говорят, но неважно. Здесь вообще не говорят. Женщина хрипит, мужчина тяжело дышит. Ей плохо, ему хорошо.

Больно.

Ей больно.

Я могу помочь? Я могу сделать так, чтобы мужчина… чтобы у него голова взорвалась, например?

Чёрные пятна, красная ярость.

Женщина больше не шевелится. Её левая нога от чулка и выше стала не того цвета. Нечеловеческого.

Я не справилась. Тошно.

Скрип лопаты. Мужчина копает в углу своего подвала. Сейчас он её туда положит и… закопает. Но сперва он распрямит платье, я увижу её лицо. Мне очень надо посмотреть в её лицо. Мне их легче называть «он» и «она». И ещё легче не смотреть. Но я всё вижу!

Он кидает на женщину какое-то одеяло. Жёлтое платье так и осталось задранным. Белая вспышка ярости.

Об это очень больно думать, поэтому я говорю о другом. Точнее, будто мной говорят.

– Женщину в жёлтом платье задушили в подвале, а ночью закопали в углу. Я сейчас увидела!

Ларий покачивается и хватается за подлокотник. Лицо у него бледное и очень старое. Я никогда не видела, чтобы человек мог постареть вот так – прямо на глазах, без фотошопа. В реальности.

– Нет. Нет…

Странно, что он говорит по-русски. Здесь ведь «нет» звучит по-другому. Или это он от боли так? Он же всё-таки Георгий Анатольевич. Ну, раньше им был.

– Нет, нет…

По-другому, я неправильно расслышала:

– Нета… – говорит Ларий и отворачивается.

Её так звали. Нета. Она была его… Кем-то очень близким.

– Ты видела, в каком доме это произошло? – спрашивает меня энергетик.

Я тоже отворачиваюсь. А потом всхлипываю.

– Там серый дом… и семь ступеней… но тут много таких домов… А там ещё над входом на флюгере синий олень.

– Кто? – уточняет патрульный.

– Синий олень с львиной гривой, – мне кажется, я сейчас какой-то бред несу.

– Это Хран, герой детской сказки, – поясняет Ларий. – Он может быть ежом, оленем, львом или пещерным ящером. В зависимости от того, какая помощь от него нужна.

И я вспоминаю обложку книги, которую передали Тай. Синяя спина загадочного зверя, на ней яблоки. Я думала, это ёжикозавр какой-то. А это вообще волшебный зверь из местной мифологии. Кажется, Август про него читал вслух. Или Юра Августу вслух… А я не слушала. Но может, от этого ничего бы не изменилось.

– Раньше в книгоубежище был такой флюгер, ещё на старом месте, у вокзала, – говорит энергетик. – Я туда в детстве ходил, за книжками, всегда смотрел, как он на входе в подвал крутится. Думал, что там пещера Храна. Играл так. Ну мелкий был, понятно… Переживал, когда книгоубежище переехало. Ходить туда не хотел. Книги перевезли, а Храна забыли, вместо него в новом саду деревяшки эти поставили. Я тогда думал Храна себе забрать, но меня кто-то опередил.

Сад книгоубежища. Скамейка в форме «С». Деревянный мальчик с котёнком. Нет, это новое здание книгоубежища. А раньше, оказывается, оно было в другом месте. Там, где… На месте преступления. Книги и смерть… Мне кажется, это как-то слишком.

Мне показали Нету. Не ту, которую нашли в старом книгоубежище, а другую. Молодую женщину, какой она была раньше. Вот это было страшно, воспоминания о том, кто точно умер.