Мой путь

Нета и Ларий познакомились, когда он сюда попал. Именно она его обнимала в воспоминании о том, как он держал толпу своей песней. И потом именно она его укрывала у себя, хотя это было опасно. Мне кажется, Ларий решил остаться в Захолустье именно из-за Неты. Понимал, что без него её уничтожат. Ну, я так решила по его воспоминаниям.

Я не знаю, кого мне об этом спросить. Я просто смотрела. Сперва воспоминания о Нете, потом снова момент её смерти.

Я не знаю, какой была Нета. Что было у неё в голове, какой у неё был запах и любимые слова. Например, ругательства? Она вообще ругалась? Бесили ли её люди вокруг?

В воспоминаниях просто милая девушка в жёлтом платье. Сидит, чай пьёт, ложечкой болтает.

– Это она?

Ларий чуть удивлённо приподнимает брови: ну как бы да, если на экране Нета, значит это она.

Нет, не так.

– Это её?

Он кивает и смотрит в сторону.

Живые воспоминания умершего человека. Неты нет. У нас её совсем нигде нет. А в воспоминаниях она смеётся и поёт, идёт вместе с молодым Ларием по пляжу, сидит напротив него в лодке… нет, в маленькой яхте, они идут под парусом. Это они через залив, надо же, канатки ещё нет, как давно всё было.

Но это её воспоминания и Лария. Как он её видел.

Мне кажется, он на неё смотрел куда нежнее, чем Юра на меня смотрит.

Интересно, а что она сама об этом думала?

Хорошо, что на энергостанции сохранились её воспоминания. Слава местному боженьке, хотя он – это, кажется, сам Ларий.

Мы сидим с ним рядом и смотрим на чужое счастье.

Просто красивые картинки. Ничего особенного. Мне кажется, у любой девушки есть такие. Солнечный день, новое платье, на улице обернулись, сказали приятное. Куда-то успела вовремя и люди вокруг не бесят. Ну нормально так. Как фоточки в соцсетях. Но если человек уже умер, это всё становится другим. Более ценным.

Даже я это чувствую.

– Вот такой она была.

На экране застывает изображение: Нета и очень молодой Ларий сидят на берегу. У Лария в руке яблоко, Нета только что откусила большой кусок, щека смешно топырится.

Красиво.

Я смотрела на Нету иначе, глазами того, кто случайно шёл мимо подвала и заглянул в него. И увидел то, что не должен был. И не мог никому об этом рассказать или сам показать – иногда от страха воспоминания постоянно проигрываются, как на повторе, а иногда тяжкие воспоминания, наоборот, прячутся от самого хозяина. Такие люди живут с вытесненной памятью. Не могут вспомнить что-то болезненное, яркое, очень ценное.

В мире, где эмоции очень важный ресурс, таким людям очень тяжело, у них гораздо быстрее развивается зависимость. Значит тот, кто когда-то это увидел, потом стал фурсишкой. Свидетеля надо искать среди них, подкреплять мои видения его показаниями. Оказывается, видения тоже могут использоваться в суде. Но обычные показания важнее. Значит, нужно найти свидетеля. И, разумеется, убийцу.

Мне кажется, я знаю, где его искать.

Глава XY

На ступенях старого подвала лежит букетик голубых бумажных цветов, рядом стоят плошка со свечкой и большой кусок очень тёмного кекса с изюмом, рисом и какими-то ягодами.

Это поминальный пирог, его пекут в день похорон и раздают гостям, а один кусок всегда оставляют на могиле. Тело Неты… тело жертвы уже не здесь, но ещё и не на кладбище. Неизвестно, когда выдадут. А здесь была её могила. Значит, поминать надо здесь.

У входа в погреб ещё бумажные цветы – одинокие, букетами и в венках, свечки и куски разных кексов. Некоторые размякли от дождя, выглядят отвратно. Мёртвый кекс для мёртвого человека. Бр-р-р-р.

На мокрой земле лужи, крошки, комки теста и пятна цветного воска. Я никогда не задумывалась о том, как в Захолустье поминают покойников. И где тут вообще кладбище.

Я совершенно не хотела сюда приходить. Но я действительно могла здесь что-то словить, ещё одну картинку из чужой жизни и смерти. Шансов мало, но… И патрульные сказали, что такая поездка поможет расследованию. И Ларий не возражал. Даже наоборот, торопил. А кто меня до этого не пускал из дома и заставлял работать в подвале? Люди, где вообще ваша логика?

– Похоже на то, что ты увидела?

А я вообще не помню, что там было. Ноги в чулке и без. Спину мужчины.

– Да, это здесь.

Ларий приобнимает меня за плечи. А я – его. Он ведь любил Нету.

– Ну что, видишь что-нибудь?

Я мотаю головой.

– А почему вы её не искали?

– Я думал, что она уехала из Захолустья. Нам много угрожали, она говорила, что устала от этих… от этого всего.

Мне кажется, я похожие слова иногда слышала от папы. Когда мы по вечерам сидели на дачном крыльце, я с колой, он с пивом или яблочным сидром. Ну вот, папа иногда тоже про маму так. Мне всегда было неприятно. А сейчас – жалко.

– Вы её не искали?

– У неё было право уехать. Мы так договорились.

– Понятно.

Ни фига не понятно. А если бы ей была нужна помощь?