Читаем Мой путь из Йоханнесбурга в Кейптаун, длиною в жизнь. Записки путешественника полностью

Писать может каждый, кто может хандрить, любить, ждать, надеяться, ВЕРИТЬ и ЖИТЬ.

Слова в переплетах от рифмы и снов рождают огонь, что таит путь земной. Кто слаб от рождения, но силен душой, кто ищет, поверив в себя и в свой путь. В стихах ты найдешь отражение грез.

В них сказка и быль. В прозе только ЛЮБОВЬ.


Это история рождения, обретения и взращивания в себе внутренней свободы как того единственного, что по-настоящему дает силу и способность жить. Жить без оглядки на страхи, неуверенность, в которых мы оказываемся обстоятельствами времени и судьбы. Это история о силе, которая рождается самим человеком изнутри себя, а вовсе не приобретается извне, рождается от трагического несовпадения с устоявшимися правилами, которые были приняты вне. И все зависит от человека – какие плоды дадут ростки и пойдёт ли он дальше, способен ли ответственно взглянуть и замкнуться в этой ответственности. Это история о нем, кто создал себя и свой собственный мир, все вокруг которого подчинилось и последовало за ним. В этом его. ее длинный путь. “Я не вписана в среду изначально.

Я не связана с ее правилами. И именно потому я оказываюсь способна рождаться и становиться собой.

Это моя история. История одной простой жизни, которая разворачивается сквозь время по пути из Йоханнесбурга в Кейптаун. История витков, когда открытое бездне мышление снова и снова протаптывает какие-то тропинки и многократно возвращается к одним и тем же ключевым словам: вера, надежда, любовь. Я никогда не искала дорогу под ногами. Я искала ее скрытую в сердце”.

Жизнь – это короткое мгновение, понять которое нужно быстро, почти мгновенно, а осознать. На это уже не хватает времени. Я не могу сказать про себя то, что, хотя бы немного понимаю эту жизнь. Я ее живу, только не всегда. Чаще я живу, обдумывая прошлое, заботясь о нем и тысячу раз осуждаю себя, хлебая из чаши неразумными глотками. Порой накладывая прошлое на будущее, я угасаю, не успев прочувствовать того момента, что называется настоящим. Но однажды, когда ты поднимаешь голову, перестав считать следы, ты видишь вокруг мир, и ОН. гораздо шире, чем ты его видишь, и дверей в нем гораздо больше.


Моя жизнь не померкла, когда ты пришел из дали… за стенкой свободы средь вихря бумажной хандры.

Как черный мой ангел явился и пала рука, что сердце так долго скрывала, зажавши уста.

Свободой парила в безоблачной стае небес

ты выпустил стрелы, и сердце забилось навек.

Ни ангел, ни демон – пустой, ошалевший от бурь, нашел ты во мне тот приют, что искал ты порой. И выронил стрелы, забыв все печали и боль, забылся ты в трелях от голоса, лика – ты мой. И верою, правдой свой взгляд устремил на меня.

Богинею стала теперь для тебя навсегда.

Запутал ты сети, что в море пускал ты порой. Устало и хладно бредешь ты в порыве ночном.

Ты сердце свое мне в ладони с надеждой вложил. Теперь твое сердце в моем оказалось. Кипит устало душа, в полудреме смотря в небеса.

Ты видишь меня во всем, где стремятся глаза. Ты отдал мне душу, теперь та душа у меня.

И также на сердце моем все ж тревожна душа. Владею тобой, но не буду твоей никогда.


…моя жизнь – это тысяча мелких неосознанных шагов, впоследствии оказавшихся просто учебой, предмет которой прост – осознание себя, ощущение безопасности мира и своей защищенности, своей цельности и ценности, способность действовать и управлять своей жизнью. Да, именно учебой в самой сложной школе по имени жизнь! Смогла ли я преодолеть себя и обуздать ту лошадь, что звалась моим счастьем, – об этом моя история… Путешествуя из Йоханнесбурга в Кейптаун в зимнее время, я вспомнила ее. Долгими ночами я отгоняла ее, но вот, видимо, пришло время, и я готова поделиться ею с вами.


Через царство теней…

Сквозь белеющий пепел волос

Перейти на страницу:

Похожие книги

Синдром Петрушки
Синдром Петрушки

Дина Рубина совершила невозможное – соединила три разных жанра: увлекательный и одновременно почти готический роман о куклах и кукольниках, стягивающий воедино полюса истории и искусства; семейный детектив и психологическую драму, прослеженную от ярких детских и юношеских воспоминаний до зрелых седых волос.Страсти и здесь «рвут» героев. Человек и кукла, кукольник и взбунтовавшаяся кукла, человек как кукла – в руках судьбы, в руках Творца, в подчинении семейной наследственности, – эта глубокая и многомерная метафора повернута автором самыми разными гранями, не снисходя до прямолинейных аналогий.Мастерство же литературной «живописи» Рубиной, пейзажной и портретной, как всегда, на высоте: словно ешь ломтями душистый вкусный воздух и задыхаешься от наслаждения.

Arki , Дина Ильинична Рубина

Драматургия / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Пьесы