Мои ранние годы. 1874-1904

Я разволновался так, как не волновался с самого момента побега. Если ты по страшному везению получил великое преимущество или вознаграждение и несколько дней пользовался и наслаждался им, думать о том, что его у тебя отнимут, — невыносимо. Я уже рассматривал свою свободу как данность, и все мое нутро восставало против перспективы быть превращенным в куль, совершенно беззащитный, неподвижный, целиком зависящий от того, что взбредет в голову пограничникам. Вместо того чтобы так мучиться, я бы лучше двинул через пустынный вельд с лошадью и проводником и ночными перебежками пересек широкие просторы Бурской республики. Однако в конце концов я принял предложение моего великодушного спасителя, и соответствующие меры были приняты.

Я бы еще больше встревожился, прочитай я некоторые телеграммы, попавшие в английские газеты. Например:

Претория, 13 декабря.Хотя побег мистера Черчилля был толково организован, у него мало шансов пересечь границу.

Претория, 14 декабря.Сообщают, что мистер Черчилль был задержан на пограничной станции Коматипорт.

Лоренсу-Маркеш, 16 декабря.Сообщают, что мистер Черчилль схвачен в Ватерваль-Бовене.

Лондон, 16 декабря.Относительно бежавшего из Претории мистера Черчилля высказываются опасения, что он вскоре будет схвачен и, возможно, расстрелян.

Или прочти я описание моей внешности и объявление о вознаграждении за мою поимку, разосланные и расклеенные по всей линии. Хорошо, что ничего обо всем этом я не знал.

День восемнадцатого декабря тянулся медленно. Помню, большую часть времени я читал «Похищенного» Стивенсона. Волнующие страницы о бегстве Дэвида Бальфура и Алана Брека в горы пробуждали слишком хорошо знакомые мне ощущения. Быть беглым, быть изгоем, быть «в розыске» — это само по себе душевная травма. Одно дело рисковать собой на поле боя: мало ли как там распорядятся пуля или снаряд. И другое дело, когда за вами идет по пятам полиция. Необходимость прятаться, хитрить рождает самое настоящее чувство вины, пагубное для душевного состояния. То, что в любой момент может появиться блюститель порядка или любой прохожий может огорошить тебя вопросом: «Кто вы такой? Откуда идете? Куда направляетесь?» — порождало глубокую неуверенность в себе. Я трепетал перед испытанием, которое ожидало меня в Коматипорте и которое я должен был покорно снести, чтобы окончательно сбежать от врага.

Перевод:

               25 (двадцать пять фунтов стерлингов)
   ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ предлагается подкомиссией Пятого
округа, от имени специального констебля вышеназванного
округа, любому, кто доставит сбежавшего военнопленного
                                  ЧЕРЧИЛЛЯ,
           мертвого или живого, в сие учреждение.
                  От подкомиссии Пятого округа.
                   (Подпись) Лодк. де Хаас, сек.

Примечание.

Оригинальное объявление о вознаграждении за арест Уинстона Черчилля, висевшее на здании правительства в Претории, привезенное в Англию достопочтенным Генри Мэшемом и теперь являющееся собственностью У. Р. Бертона.

В мои мысли вдруг вторглась беспорядочная ружейная пальба. Мелькнуло ужасное подозрение. Пришли буры! Хауард и его англичане подняли бунт в самом центре вражеской страны! Мне было строго наказано ни при каких обстоятельствах не покидать убежища, и я сидел за упаковочными ящиками ни жив ни мертв. Скоро стало ясно, что ничего непоправимого не случилось. Из конторы послышались голоса, взрывы смеха. Там явно шел дружеский, свойский разговор, и я вернулся в общество Алана Брека. Наконец голоса стихли, и еще немного спустя отворилась дверь и показалось бледное лицо мистера Хауарда, расплывшееся в широкой улыбке. Он запер за собой дверь и, мягко ступая, направился ко мне. Он ликовал.

— Здесь был комендант, — сказал он. — Нет-нет, он не по вашу душу. Он говорит, вас поймали вчера в Ватерваль-Бовене. Я не хотел, чтобы он путался под ногами, и предложил ему на спор пострелять по бутылкам. Он выиграл у меня два фунта и уехал веселый.

— Сегодня ночью, — добавил он.

— Что я должен делать? — спросил я.

— Ничего. Я за вами приду и вас отведу.