Мой ребенок Тигра (СИ)

Настала ее очередь? Тигран поднялся с места, до этого так и просидев на корточках, перед крохой сыном и его новым другом, перед все еще открытой дверью, перед людьми, которые стояли на улице, следили за ним и ждали его, перед матерью, от взгляда которой вряд ли укрылось хоть что-то.

— Спасибо за подарок, — проговорила Ольга, проигнорировав приветствие, спрятавшее в своих недрах нечто большее, чем встречу когда-то знакомых людей. — Макар вспомнит про спасибо не раньше завтра.

— Не страшно.

Багдасарова следила за движениями мужчины, ощущала себя завороженной и раздосадованной одновременно, ведь все ее прежние слова, что «всё фигня и вам приснилось» только что потонули всуе, потому что нельзя вести себя так с посторонними детьми и даже, если рассказать Гоар всё, что было, то объяснение будет не стоить и половины от увиденного этим вечером.

— Оставишь его здесь, если что.

Хамиев крался к ней, как это делают коты, взяв в фокус зазевавшуюся и копошащуюся рядом дурочку-мышку. Между ними было всего ничего, а он все шел и заставлял Олю волноваться.

— Если что?

— Если не захочешь оставить его себе.

Он остановился возле нее. Слово «уходи» застыло у нее на языке, так и не сорвавшись с ее губ.

— Подарок Макара, а значит и решать ему.

— Ты значит прогрессивная?

Было в его тоне что-то что подкинуло Ольгу. Вновь. Точь-в-точь, как в машине полтора года тому назад. Это была таже насмешка. Вот только Ольга была другой — взрослее, мудрее и спокойнее себя прежней. Она еще тогда поняла его и чуть позже, пообщавшись с Ратниковым, таким выразительным в своем молчании, убедилась, что сделала правильные выводы. Тигран не был прост и по-своему заботился о других.

— Дверь открыта, — проговорила она, набрав в легкие воздуха, чтобы перевести дыхание и тем самым прогнать эмоцию, которая могла бы выдать ее.

— Точно.

Он вернулся, ловко обошел Макара и одним движением отрезал всех троих от любопытных глаз.

— Надо было закрыть ее с другой стороны, — произнесла несколько обескураженная Оля.

Она надеялась совершенно на другое.

— Тогда уж и приходить сюда.

— Точно.

Ольга чувствовала себя совсем, как Макар. Она волновалась, радовалась и тоже дрожала. Последнее она заметила, выставив перед собой руку.

— Не надо, — сумела проговорить Оля, как раз вовремя, отразившись в его глазах. — Пожалуйста.

Тигран перехватил ее руку у самой груди, заключив в горячий плен ладони и пальцев.

— У тебя есть кто-то? — спросил он со знакомой прямотой и пытливым выражением глаз.

Она не ответила сразу, вспомнив, как несколько минут назад он смотрел на ее руки.

— Нет.

Олька могла бы притвориться, солгать и испытать на нем часто используемую женскую отговорку. Ей не хотелось делать этого. Правда была ничуть не хуже, если не сказать, что лучше просящейся на язык хитрости. Она предлагала мучение, но только для одного.

— Тогда почему?

Тигран не сказал ей, что хочет. Его желание было очевидно, томительно и сладко. Он стоял так близко, что Ольга чувствовала все — его дыхание на своем лице, тепло и аромат, давно забытый, такой мужской и надежный.

— Ты уедешь, а мне придется как-то жить с этим.

Ответ получился легким, ни разу не отразившим то мучительное напряжение, что владело ею сейчас.

— Дело только в этом?

— Да.

Ольга нашла в себе силы вырваться из этого зачарованного круга, отстранилась и прошла к Макару.

— А я думал в Золотухе!

Она подняла глаза на повернувшегося за ней Тиграна, опустившись на колени рядом с играющим сыном. Макар не был просто ребенком. Он питал ее какой-то особой энергией, заставляющей испытывать уверенность в себе и в завтрашнем дне.

— В ком?

Ей не хотелось объяснять и убеждать его в чем бы то ни было.

— Черт бы тебя побрал, женщина, — произнес мужчина, наверное, думая о том, что она не поймет ничего.

Но вышло иначе. Ольга поняла все, сдержавшись и оставшись серьезной. Она помнила язык матери, пусть владела им хуже, чем «словом» отца.

— Собааака!

Слово, произнесенное с восхищением, восторгом и нежностью заставило улыбнуться Багдасарову, а вот Тиграна вылететь из дома и даже приложиться, как следует дверью. Вот только грохота не последовало. Войлочная обивка проёма съела звук. Но Олю все-таки настигло недовольство, не получившего свое мужчины — в спину дарил резкий порыв ветра.

Глава 29

Только прохладный вечерний воздух гор смог успокоить Тиграна и даже больше — усовеститься собственной порывистости. В очередной раз он показал себя ни с лучшей стороны. Каждый раз, когда он не думал ни о чем таком, то есть не желал намеренно предстать перед ней в неприглядном виде — он попадал впросак. Он уже был придурком с дороги, досужим сплетником, самодуром, скандалистом и просто козлом. Сегодня к этому списку прибавилось словосочетание озабоченный ё****.

— Черт! — произнес он, не видя никого вокруг, повернулся к дому, желая лишь одного вернуться и извиниться перед ней.