Мой ребёнок от тебя

Моя новая мания – «тройные» поцелуи. Этот восхитительный трюк, подаренный нам Венечкой прямо с ума меня сводит. Как только оба они оказываются поблизости, я тут же требую: «Давайте целоваться втроём!». Мне редко отказывают, но дальше поцелуев дело не заходит. Конечно, мы ж такие занятые – у нас и младенец без призора плачет, и диссертация «горит», и больных эшелонами подвозят. А часы досуга Венечка полностью отдаёт Маше. Слыхала я о мужьях, которые ревнуют женщин, всецело посвятивших себя младенцу. У нас в семье в положении такого мужа – я. Ну и Виктор. И ничего не поделаешь – не возмущаться, вроде бы, а радоваться надо, что он её с рук не спускает. Но раздражение охватывает помимо воли, складывается впечатление, что он от меня́ ребёнком прикрывается. Иногда так и хочется съязвить: «Можешь отпустить её, я к тебе приставать не стану». Все губы себе искусала, глотая подобные словечки. И если уж на то пошло, ничто не мешает мне начать распускать руки, когда он Машкой занимается. Я только встретить слишком категорический отпор боюсь, вот, что меня на самом деле останавливает. Женька пишет мне Вконтакте: «Ты так его хочешь, что когда получишь – разочаруешься». Ответила ей: «Не важно, получу я физическое удовольствие, или нет, важен сам факт, того чтобы он согласился и моральное удовлетворение. Ведь я же не просто желаю отведать его молодого тела, я хочу приручить его, сделать к себе поближе». В этом-то и заключается проблема: никак не могу определить границы нашей с ним близости. Во время родов мы были единым целым, триединым даже – я, он и Маша. И несколько дней спустя я ощущала исходящую от него нежную причастность, родное тепло, мысли не возникло бы тогда, что я могу в чём-то ему не довериться, или чего-то перед ним постесняться. А теперь куда всё это делось? При малейшем желании его приласкать, меня охватывает парализующая робость. Моментально всплывают в памяти все прежние неудачи, и сам собой выносится вердикт: и думать забудь, никак тебе к нему не подступиться. Та же Женька посоветовала обратить внимание на секс-игрушки. Облазила я все интернет-магазины: да, полно́ там разного добра, которое теоретически могло бы мне поспособствовать. Только чтобы предлагать такие вещи – уже с человеком надо быть в весьма интимных отношениях. Замкнутый круг. Потихонечку, ненавязчиво стараюсь выведать у Виктора их сексуальные секреты. Кое-что из его откровений прямо-таки поразило меня. Отыскала в интернете комиксы Тома Филанда – оценила Венечкину деликатность. Кстати, огромный Майк, с которым я в Париже его застала, очень напоминает эти картинки, вернее, картинки мне его напоминают. Подумываю заказать всю коллекцию в печатном виде. Интересно, обрадуется мой милый, или нет? Виктор нашёл эти рисунки ужасающими, за что был заклеймён «махровым натуралом». Надежды на него, как на посредника, прямо скажем маловато, не смотря на данное обещание. Самой надо быть поактивней.

Подловила я его на Машку, как на живца. Не нарочно, само получилось. Виктора дома не было, Венечка вернулся домой пораньше после лекций, профессор на него ещё преподавание навесил, читает третьекурсникам патанатомию. Ну вот, пришёл, а я лежала в обнимку с ребёночком на диване в гостиной, телевизор смотрела.

– Сегодня в больницу не поедешь больше?

– Надо бы. Попозже, может, загляну, у меня послеоперационных двое.

– А до завтра они не потерпят?

– Они потерпят. Я сам хотел посмотреть. А ты чего? Устала?

– Да, слабость какая-то, пошевелиться лень. Через минутку встану, покормлю тебя.

– Не надо, лежи, я уже обедал. Пойду чайку сварганю тонизирующего. Купала её?

– Утром.

– Сейчас массажик ей сделаю.

– Пусть поспит ещё, видишь, как сладенько прикорнула. Ты сам-то устал?

– Сегодня не особенно, но так, общая усталость накапливается.

– Слишком много себя нагружаешь.

– Ну, знаешь, как мы во Франции, от безделья на стенку лезли, так тоже нельзя.

– Иди сюда, с нами приляг, отдохни немножко.

Если б я одна была, не решилась бы его вот так, в лёгкую, рядом уложить. Тёпленький детёныш между нами никак не нарушал интимности, а только добавлял. Он стал говорить что-то шёпотом, дежурные инструкции по уходу за Машкой. У меня от этого шёпота мурашки побежали по затылку. Затаив дыхание, осторожно, точно бабочку желая поймать, протянула руку, обняла, поближе к себе его придвинула.

– Тише, Маньку не задави. – Но не убегает, не брыкается. Пять секунд – полёт нормальный. Погладила по плечику, по затылку, по спинке, обнаглела до нужной кондиции, подлезла пальцами под ремень и руку в джинсы запустила, стала гладить там по голой попке. – Наташа, не шали.

– Почему? Давай пошалим немножко.

Он показал глазами на дочку.

– Ничего, она спит.