Мой ревнивый одноклассник

Мне кажется, что скорую я ждал целую вечность. Больше мне не удалось заставить Ваньку попить. И в себя он не приходит. Я трясу его и кричу, но все бесполезно. А что если он умрет? Сколько он выпил лекарств? И как давно? Из него не так много вышло, а это значит, все уже впиталось и сейчас отравляет его организм, пока эти медики где-то там прохлаждаются. Курят? Пьют кофе? Мрази! Ненавижу их! Ненавижу себя! И всю эту гребанную жизнь! Всех ненавижу!

Продолжаю обнимать Ваньку, заливая его слезами, слушаю его слабое дыхание и просто молюсь всем богам, чтобы он выжил. Обещаю мысленно, что если он выкарабкается, то я соглашусь на все. Я боюсь его потерять, не могу ему позволить уйти. Только не так!

Если это единственная плата за то, чтобы он жил и чтобы он снова улыбался, то я согласен на его условия. Лишь бы он был счастлив! А моя цена не такая уж и высокая, особенно учитывая то, что я получу взамен – его светлую улыбку и безграничную любовь.

Хочу все исправить

Мирон

Медики приехали и я облегченно вздохнул. Коротко ответил на их вопросы, собрал лекарства с пола и продиктовал им, что мой ревнивый друг успел принять.

– Куда вы его везете? Мне можно с вами?

Мне позволили ехать с ним. В больнице я провел почти всю ночь. Позвонил матери Ваньки и они с отцом приехали сразу же, как только смогли.

Я никак не мог успокоиться. У Ваньки из-за большого приема таблеток начались какие-то проблемы, то ли почка отказала, то ли внутреннее кровотечение. Я ничего не понял, потому что в голове застряла мысль, что если он умрет, я просто обязан тоже пойти за ним следом. Я не смогу жить с осознанием того, что он убил себя из-за меня.

Пока его оперируют, я пью кофе ведрами и вспоминаю, как усиленно пытался защитить его от боли, готовил к нашему разрыву, но видимо, плохо старался.

Он все это время боялся потерять меня, и просто дарил мне свою любовь. А появление Валентина ударило Ваньку в самое больное место.

Меня пустили к нему только спустя сутки. Измученный и не спавший все это время, я шел на дрожащих ногах.

Ванька выглядит жутко. Словно из него выкачали всю кровь.

– Как ты, карамелька? – я стараюсь говорить весело, чтобы скрыть свое состояние, но это сложно получается.

Он молчит и смотрит на меня. О чем он думает? Подхожу и беру его ладони в свои руки. Сажусь на кровать и начинаю целовать его руки.

– Ванечка, солнце мое. Ты так напугал меня. – проглатываю ком, подкативший к горлу, потому что говорить просто невозможно. – Зачем ты так?

Он снова не отвечает, только смотрит не моргая. Его черные глаза наполнены болью. Какой же я дурак, что не видел своего счастья раньше… Он всегда был рядом, а я отталкивал его. Довел его до отчаяния и сейчас он страдает из-за меня.

– Карамелька, прости меня. Я виноват перед тобой. Очень виноват. Я совершил ошибку, но я хочу все исправить…

На лице моего друга нет никаких эмоций, он продолжает смотреть, и я не могу понять, что он думает сейчас. Все еще ненавидит меня? Что ж… Так будет лучше для всех. Я это заслужил.

Вспоминаю замерзающую боль в глазах Ваньки, когда он лежал в ванной и смотрел на меня полу осмысленным взглядом. Черт, никогда не чувствовал себя так. Я всю жизнь презирал отца, что он подло поступал со мной, а сам ничем не лучше. Отец использовал мое тело, наплевав на мою душу и что я буду чувствовать потом. А я чем лучше? Я сделал то же самое с моим близким человеком, только нанес ему еще больше ущерба.

Я всегда знал, что отец не любит меня и я нужен только для утоления похоти, а Ванька надеялся, что разбудит во мне отголоски любви.

Каждый раз, когда я отталкивал его, он снова тянулся. Я установил правила игры, и он принял их. Научился жить по моим правилам, потому что понял, что в наших отношениях по-другому никак.

Я просто скотина, что заставил его так унижаться передо мной. Всем своим поведением я давал ему понять, что если он хочет чувствовать себя родным и близким, то ему необходимо отдавать себя полностью, без остатка. И он это делал. Он полностью отдавал всего себя, сгорая от безответной любви.

Целую его руки и прижимаю холодные ладони к своим щекам. Боже, он такой бледный.

– Карамелька, скажи что-нибудь… Не молчи… – из моих глаз льются слезы. Да, здорово он перепугал меня. Никогда не думал, что испытаю нечто подобное. Детские травмы, которые я столько лет пытался изгнать из себя, вообще ничто, по сравнению с тем, что мне пришлось пережить за эти сутки.

Боль растекается по венам от всевозрастающих в груди чувств досады, обиды на судьбу, и от злости на себя самого.

– Вань, я все понял. Правда. Я был идиотом… Ты простишь меня? Я больше никогда… Слышишь? НИКОГДА не оттолкну тебя. Буду рядом. Сделаю все, что скажешь. Только больше не пугай меня так!

Его губы начинают дрожать, и я впервые вижу хоть какие-то эмоции на его лице. Он еще так слаб, но врачи говорят, что опасность миновала. Он выкарабкается. Молодой организм переживет это.