Мой роман со Стивеном Кингом. Тайные откровения

На только что блудливом лице отразилось состояние ужаса! Какая перемена! – он успел отпрыгнуть, чтобы не испачкаться об такую гадину и дрянь – не замараться, не позволить сей гнусной твари заполучить своего чистенького маменькиного любимчика!

Я натурально обалдела!

Сработало!

Без единого шума! Словно от высоковольтного напряжения его отбросило назад. Очумело вращая глазёнками и шатаясь – несостоявшийся насильник двинул прочь. Похоже, есть даже и у подонков что-то чистое? Я ликовала!

Однако, быстро опомнилась и вернулась в положенную роль…

Но позже – ночью долго переживала, пытаясь осмыслить, чего это такое я сделала, и главное – запомнить как!

Сын и брат в Москве

Третий день барабанил по стёклам осенний дождь.

Настроение, под стать погоде – намекало…

Митя ждал в гости брата матери, тот иногда его навещал, когда приезжал в Москву. В этом году они уже встречались дважды.

Внешне очень похожие – дядька и маманька – однако, будто бы постоянно спорили, меряясь разными отношениями к жизни. И отзывались друг о друге с критикой – не всегда внятной, но всё же…

Мать сама шила личные наряды и всю молодость одевалась так, что на неё глазели из мимо проезжающих авто – дядькой это осуждалось: молчаливо, но чувствительно. Потому что сам он руководствовался скупым, без излишеств, правилом: пока не износил майку или шорты до третьих дыр – они являлись для него правильной одеждой. О стиле в одежде он, похоже, никогда не слыхал.

Но другие её особенности, однозначно, выводили маманькиного брата из себя. Например, дядька постоянно выговаривал за дурное своеволие сестрицы: та высказывалась чрезмерно чётко и обидно для окружающих. Из-за этого приходилось её терпеть, постоянно напрягаясь. Она отличалась категоричной самоуверенностью, совершенно не подобающей женщине в присутствии здоровых мужиков. Не было у неё ни капли пиетета перед мужским началом. Баба по сути – вела себя, как генеральша.

Конечно, иногда она бывала права, но только иногда. Когда дело касалось того, чего ни дядька ни Митя сделать сами не могли – например, легко остановить проезжающую машину, чтобы попросить помощи в деле заглохшего посреди дороги мотора их старенького автомобильца… Или чтобы выспросить информацию о интересующем их объекте, потому что без информации они просто не знали, чего делать и куда двигать телом… Или без очереди купить что-то, дабы не тратить пол-дня. Найти вариант покупки авиа билета по сниженной цене. Записаться в очередь на получение бенефитов. Оформить медицинскую страховку или оказаться в числе приглашённых на какое-то мероприятие, сами не имея на то шанса.

Даже заполнение анкеты с целью выиграть Гринкарту брат доверил сестрице, не желая рисковать. Так и сказал: ты заполни, тебе лучше везёт. Понимал, что для некоторых целей вернее подрядить сестру, которая всяко разрулит лучше.

И она и вправду рулила, договаривалась, добывала информацию, выиграла Гринкарту (право постоянного проживания в США) – и для себя, и для братца. А так же без лоера оформила документы на сына – то есть, выполняла – иногда – некоторые… ну чего уж там – мелочи жизни…

Одно злило, зачем она об этом поминала: не давала забыть! Почему не могла заткнуться, не могла дать им – обоим (в этом Митя был солидарен с дядькой) – хоть чуточку уважения за то, что они: «всё же мужики»! И это – по крайней мере – звучит гордо!

Но нет, мамашка и сестра в одном лице – постоянно вела себя так, что им обоим хотелось её наказать. Указать на её зашкаливающее чувство превосходства, будто бы она «одна только всё знает» – «самая умная в белом пальто»…

Её комариный руль – нюхом – всегда устремлялся в их микроскопические, но очень болезненные прорехи! Мелкие несовершенства… Или в тайные грешки, и кусал… и снова кусал.

В целом: дядька с племянником дружили против мамашки. Но при этом она занимала вообще очень не малое место в их мыслях.

Особый раздел касался её творчества. Маманя шила никому не понятные картины и писала никому не нужные рассказы. Иными словами – мама у Мити была слегонца ебанашка, но с повышенным Чувством Превосходства над остальными «муравьишками», – так она довольно противно частенько называла всех уменьшительными именами.

Она занималась самопознанием и постоянно всем и вся ставила диагнозы неосознаваемых ими болячек. Причём – в такой манере, что это больше смахивало на либо присасывающихся мёртвой хваткой к горлу пиявок, либо – на клизмы из кипятка.

Митя отлично понимал дядьку, потому что материнские «клизмы» достаточно испытал на своей шкуре.

Временами Митя и дядя Борис вместе квасили. Дядьку звали Борис, – по-американски с ударением на первом слоге.