Мой Рон

И он поехал. Только перед этим сбросил с себя опостылевшую за день рубашку и влез в трикотажный чёрный джемпер и кожаную куртку. Дольше задержаться Рон себе не позволил.

Нью-Кросс Роад тянулась вдаль мокрым тротуаром. Дождь прошёл совсем недавно, в воздухе витала морось, заметная, только если смотреть прямо на свет фонаря. Если верить пунктиру на карте, до того самого бара совсем недалеко. Обычный бар. Сеть не говорила ни о каком стриптизе. Этого стоило ожидать. Хейли Темпл устроила Рону очередную проверку на прочность, которую он удачно провалил.

Однако Майрон больше не злился. От той волны ярости, которая полтора часа назад заставила его выгнать девушку из машины, ничего не осталось. Он перестал злиться еще на полпути домой, а звонок и дрожащий голос в трубке и вовсе вытеснили ярость страхом и паникой. Сейчас же Рон чувствовал только ужасную усталость.

Пунктирная линия закончилась. Майрон оторвал взгляд от экрана мобильника и осмотрелся. Значит, это здесь.

Вывеска-кошка, маленькое светящееся окно. Рон схватился за ручку и потянул на себя: дверь легко поддалась, впуская нового посетителя; изнутри вылетел звук музыки. Перебор гитары. Какой-то медленный, меланхоличный. Майрон сделал шаг, вступил внутрь бара, и остановился на пороге. Осталось найти Хейли, оплатить её счёт, и уйти. Чем быстрее, тем лучше.

Дверь медленно закрылась за спиной. Рон посмотрел по сторонам. Нашёл взглядом барную стойку, с пустующими стульями и большим бородатым барменом по ту сторону. Увидел людей за столиками и в углах: кто-то пил напитки, кто-то обнимался. Но внимание абсолютно всех, даже громилы за барной стойкой, было приковано к маленькой, подсвеченной одним прожектором сцене.

А там притаилось неожиданное.

Майрон прищурился. Может быть ему кажется… Но нет, не кажется.

В свете прожектора на высоком барном стуле сидела девушка. Русые волосы в узле на макушке, полы клетчатой рубашки распахнуты, колени выпирают из дырок в джинсах. Пятки она поставила на перекладину стула и оттого напоминала птицу, сидящую на проводе. Прядь волос знакомо завесила один глаз.

А на коленях пристроена гитара.

Майрон привалился к стене, скрестил руки на груди, и замер.

Хейли не смотрела ни на кого. Она свела брови, закусила нижнюю губу, согнулась над инструментом. Взгляд приковался к струнам, из которых пальцы девушки извлекали те самые меланхоличные звуки. Хейли и гитара. Гитара и Хейли. Открытие настолько неожиданное, что лишало дара речи. Девушка не говорила, что играет. Но, если задуматься, она вообще ничего о себе не говорила.

И вот сейчас она играла. Медленно, но, несомненно, хорошо.

Пальцы ловко перебирали струны, тоскливая мелодия в стиле мексиканской мелодрамы заполнила бар. Вдруг Хейли несколько раз резко ударила по струнам кистью, разгоняя всю томность, и тут же наступила тишина. Пауза заполнила пространство. Оглушающая. Никто не посмел шевельнуться. Выступление окончено?

Но Хейли не подняла голову, не убрала руки. Она вообще не изменила позу. Прошла секунда, две… по залу стали разноситься глухие удары кулака о дерево. Раз, два, три, четыре. Раз, два, три четыре. Следом за ними пальцы девушки стали выбивать причудливый сложный ритм.

Публика зашевелилась. Подстроилась под бой и стала тихо хлопать в такт. Майрон покосился на бармена: тот начал так же ритмично стучать пустой кружкой по столешнице.

Однако и на это Хейли не отреагировала. Бой стих так же резко как до этого мелодия. Но посетители уже поняли, что паузы бывают не напрасно, и продолжили хлопать. Девушка подняла голову, хитро улыбнулась людям. И снова начала играть. На этот раз мелодия быстро набирала оборот, пронизанная ритмом хлопков. Под эту мелодию хотелось качаться, притопывать пяткой, щелкать пальцами. Но Майрон не двигался. Удивление от открытия не давало ему шевелиться.

Рон не мог отвести глаз от пальцев девушки, порхавших на струнах. Это точно не первое её выступление, а композиция хоть и не сложная по своему звучанию, но для её исполнения требуется мастерство. Нечто легкое, воздушное, заставляющее подтанцовывать и вспоминать о боевике с Антонио Бандерасом.

Хейли снова закусила губу и улыбнулась, русая голова с прядью на глазах покачивалась в такт. Гитара в руках девушки была как родная. Почему же она не рассказывала, что играет? Почему канцелярские товары, господи? Зачем? Какие к чёрту канцтовары, если она, как заклинатель змей, способна заставить людей танцевать вокруг себя?

Музыка снова прервалась, и на смену ей опять пришел бой пальцами по дереву. Быстрый, сложный. Будто это не пальцы, а барабанные палочки, ловко выстукивающие ритм. Этот ритм поднял на ноги тех, кто еще продолжал сидеть. Они качались и хлопали, кто-то начал танцевать, бармен стучал по барной стойке уже двумя пустыми стаканами. А когда бой снова заглох — возобновилась музыка. Дошла до финальных аккордов, задержалась на несколько секунд, и оборвалась.

И грянули бурные аплодисменты.