— Ну все, теперь можно будет поговорить спокойно. Я знаю, что на самом деле многие из вас умеют петь. Только не надо стесняться. Поэтому лучше петь хором. Так? Вы все знаете песню «Бей меня», у нее мелодия такая простая. Можно будет немножко изменить слова, изобразить, что все происходит в парикмахерской. Я уже придумал. Хор будет петь:
Джимми, Даф и Падди могут изобразить клиентов, а Шон и Михал будут парикмахерами…
— Шемас, лучше Михала совсем не включать. Он ведь все только испоганит.
— Ну нет, почему же, я ему постараюсь внушить, чтобы вел себя прилично.
Группа мальчиков из Дублина. Их терпение, наверное, иссякло.
— Шемас, нет, вы должны что-нибудь с ним сделать. Это так не может продолжаться. Он просто с ума сходит.
— Колум, успокойся, я сам все это вижу. Подождите, я его проучу: уже наметил План-А.
— Что-что, Шемас?
— Пока не скажу. Скоро вы сами будете иметь возможность видеть его посрамленным.
В эту минуту дверь открылась и в комнату торжественно вошел Михал. Его светлые волосы были начесаны так, что торчком стояли над головой, в руке была какая-то длинная палка, он был в темных очках и в пижаме. Но что это была за пижама! Вся она была в чернильных пятнах, а местами — неровно изрезана, изгрызена, изорвана.
— Ой, вы посмотрите на его пижаму.
—
— О господи! Ну, если ты, Михал, согласен исполнять такую роль, придется мне специально для тебя написать текст. А тебе не жалко свою пижаму?
—
— Нашел, чем хвастаться!
Шемас молча посмотрел на Михала, потом перевел взгляд на других. Все молчали, ожидая его реакции. Он подошел к Михалу и положил руку ему на плечо:
— Ну все, успокойся, поиграли, и хватит. — Он с силой усадил его на кровать и повернулся к другим мальчикам. — Пожалуй, настал час кое в чем признаться. Вы, может быть, думали, что я веду себя как-то странно, болтаю лишнее, об авторитете своем не забочусь. Теперь постараюсь все вам объяснить, мне хотелось бы, чтоб мы поняли друг друга. Дело в том, что основная моя специальность — это не музыка, не ирландский язык, а психология. Я приехал на этот остров не только, чтобы учить вас разным ирландским песенкам. У меня была своя цель. Я должен был следить за тем, как вы себя держите, о чем говорите. Вы ведь все оказались тут в искусственной изоляции от всего, что вам привычно. Так? Вы на время забыли о своих родителях, о спортивных новостях, о школе. И говорить вам пришлось на в общем-то непривычном для вас языке. И окружали вас чужие люди. Здесь есть люди и с Севера, и из Республики. Тоже дополнительный фактор. Понятно? И за всем этим я следил, наблюдал за вашими взаимоотношениями, за тем, как вы себя ведете со мной, как реагируете на неожиданное изменение ситуации и так далее. И, конечно, больше всего я благодарен за помощь в моей научной работе тем, кто жил со мной в одной комнате. Именно на них в первую очередь я ставил свои эксперименты, на них проверял методы Фрейда и Пиаже. Наверное, я не должен был признаваться во всем этом, но мне показалось, что некоторые из вас как-то слишком озадачены моим поведением и могут сделать неверные выводы. Но, не думайте, я уважаю личность в каждом из вас.
Все молчали. Потом Михал резко вскочил.
—
— Знаешь, Михал, ты не забывай, что я все-таки тебя постарше и много чему успел научиться. Тебе всего этого просто не понять.
—
— Нет, ну почему уж так. У тебя это просто защитная ирония.
—
— Все продолжаешь паясничать?
Глаза мои видят.
Смешно смотреть на все это.
Так это и был План-A? Пора, значит, придумывать План-Б.