Мой рыжий дрозд

Я всегда любил читать книги по психологии. Особенно если в них описаны какие-нибудь конкретные ситуации. Очень бывает поучительно. Иногда читаешь и думаешь: ну это все прямо как про меня, я именно такой. А потом переворачиваешь страницу и узнаешь, что этот «психологический тип» кончил тем, что сиганул с Эйфелевой башни. Или вот это, тоже очень мило: «Тимми с детства рос тихим, вежливым мальчиком. В школе его часто обижали одноклассники, но он не мог постоять за себя. Долго продолжал мочиться в постель, особенно перед экзаменами. В тринадцать лет ударил бабушку молотком по голове и сам тут же вызвал „скорую помощь“. Когда они подъехали к дому, разбил этим же молотком окно и бросился вниз».

Спаси, господи, душу его!

Темные окна. Они-то все видят.

Будем друзьями.

Охоту окончив, к ручью они вышли, Гильгамеш и Энкиду. Оба сильны они, сила их ни с кем не сравнима. Гильгамеш уста открыл и вещает Энкиду:

— Живет в горах в лесу кедровом враг наш извечный свирепый Хумбаба. Уста его пламя, смерть — дыханье, живым никто от него не выйдет. Давай его вместе убьем мы с тобою и все, что есть злого, изгоним из мира. Нарублю я кедра — богаты им горы — вечное имя себе создам я!

Энкиду уста открыл, вещает Гильгамешу:

— Слыхал я, тяжек путь к тому лесу, кто же проникнет в середину леса? Кто входит в тот лес, того трепет объемлет. Друг мой, далеко горы Ливана.

Гильгамеш вещает:

— Кто, друг мой, вознесется на небо? Только боги с Солнцем пребудут вечно. А человек — сочтены его годы. Ты и сейчас боишься смерти, ты ли боишься дальней дороги? Где ж она, сила твоей отваги? Если паду я, оставлю имя: Гильгамеш пал в бою со свирепым Хумбабой!

Энкиду ему вещает:

— Если так, с тобой я отправлюсь, кричать тебе стану «иди, не бойся», быть нам вместе завещали боги.

В путь они пустились, в путь дальний, опасный, нехоженые тропы их ожидают. Преградил дорогу поток широкий, перевозчик перевез их за пятьдесят пенсов, переплыли они поток широкий в челне, на байдарке, в ладье или на яхте, или еще как-нибудь (в табличке в этом случае употреблено лишь общее слово «лодка»), Гильгамеш уста открыл и вещает Энкиду:

— Потоком бурным ручей обернулся, пусть зовется отныне Ревущим.

Через семь дней подошли они к лесу, остановились, дивятся лесу, кедров высоту они видят, пред горою кедры несут свою пышность, тень хороша их, полна отрады.

Боевой топор они наточили, Энкиду взял топор, стал рубить он кедры. Как только Хумбаба шум услышал, исполнился гневом:

— Кто это явился, кто бесчестит деревья, кто рубит здесь кедры? Что я отвечу совету графства?

Что делать теперь нам без бревен?!
Не стало лесов строевых…[9]

^{13}

И он заплакал…

Гильгамеш поднял глаза вверх и увидел лицо великана, похожее на часы, показывающие без двадцати четыре. На нем была высокая зеленая шапка, как крыша на нашей ратуше.

— Эй, ты, здание городского совета, ты чего ревешь?

Хумбаба услышал голос Гильгамеша и посмотрел себе под ноги.

— Это ты, Гильгамеш, совершил сей подвиг?

— Это он, — ответил Гильгамеш, показывая пальцем на стоящего рядом Энкиду.

— Нет, это он. — Энкиду, в свою очередь, показал на царя Урука.

— Да уж вижу, — мрачно сказал Хумбаба. — Придется мне, ребята, порешить вас обоих, чтобы ошибки не вышло. Не зря боги дали мне две руки.

— Но нас тут трое, — сказал Энкиду, имея в виду Хумбабу. Тот посмотрел на него с недоумением, и в эту минуту Гильгамеша осенило, что он должен делать. Да, правильно боги убеждали его взять с собой этого идиота Энкиду, поистине не знаешь, откуда может прийти помощь.

— Да, — подхватил он, — нас тут трое. С нами еще наш друг Суибне.^{14} Он спрятался под этим большим деревом.

— Ой, ребята, сдается мне, что я это имя уже где-то слышал. Под этим деревом, говоришь? — Хумбаба нагнулся и выдернул могучий ствол с корнями. — Но его тут нет…

«Ну, назвался груздем — полезай в кузов, взялся за гуж — не говори, что не дюж, знай, сверчок, свой шесток, или как там еще», — мысленно сказал себе Гильгамеш, а вслух добавил:

— Он успел перебежать под то дерево.

Огромный кедр мгновенно оказался извлеченным из почвы. Великан отряхнул корни, и лицо его разочарованно вытянулось:

— Его и здесь нету.

— Он опять улизнул, этот наш Суибне. Он прошмыгнул у тебя между ног, а ты и не заметил. Теперь он вон там.

Великан вырвал из земли третье дерево и опять тщательно обследовал его корни. Опять безрезультатно.

— Он по веткам спрыгнул вниз, — крикнул Энкиду, до которого наконец дошло, в чем дело.

— Опять ушел! — взревел Хумбаба, до которого еще ничего не дошло. — Ну теперь ему не поздоровится!

Он начал вырывать один кедр за другим, и вскоре от могучего леса не осталось ничего. Стоя среди поваленных стволов, Хумбаба огляделся, понял, что он совершил своими руками, и, застонав, повалился мертвым. Его великанское сердце не выдержало потрясения.

— Ну, ты молодец! — восторженно сказал Энкиду.

— Если бы не ты, я бы не догадался. — Гильгамеш смущенно улыбнулся.

— Смотри, говорили, что это непроходимый лес, а оказалось-то всего четырнадцать деревьев.