Мои секреты от миллиардера

Я отдала Андрею телефон и выскочила из машины. Мне не хватало не только слов, но и воздуха.

— Глупая, какая ты глупая, — я упала на колени и начала бить землю, — Кому ты поверила? Во что ты поверила?

Андрей вышел из машины, тихо сел рядом со мной и обнял.

— Ты знал? — я просила его, — Ты предупреждал меня.

— Али, — он начал гладить меня по голове, — Это общество очень жестокое и у него свои правила. Поэтому я не хочу быть его частью. И поэтому предупредил тебя.

— Но почему ты мне сразу не сказал, что так закончится? — я била его в грудь, пока он пытался успокоить меня, все крепче сжимая в объятия.

— Я искренне верил, что Тимур может измениться, — разочарованно сказал Андрей, — Особенно рядом с тобой.

Я разрыдалась еще сильнее. Тимур, тот самый Тимур, который всего пару часов назад держал меня за руку и смотрел на меня с нежностью, теперь лежал в постели с Ириной. Эта картина рушила всё, во что я успела поверить.

Я пыталась смахнуть слёзы, но они всё равно текли нескончаемым потоком. Я чувствовала себя разбитой, растерянной и беззащитной. Каждая деталь на фотографии врезалась в память: как Ирина ехидно улыбается в камеру, как Тимур лежит с закрытыми глазами, как будто бы всё это было в порядке вещей. Моё сердце сжалось от боли, и я разрыдалась еще сильнее.

Мы так сидели несколько минут, пока я пыталась взять себя в руки. Андрей осторожно поглаживал мои волосы, шептал что-то успокаивающее. Я понимала, что ему было тяжело видеть меня в таком состоянии, но он не отступал.

— Давай поедем домой, — наконец сказал он, убирая прядь волос с моего лица и смахивая слезы с моих щек. — Тебе нужно немного успокоиться.

Я кивнула, хотя и не была уверена, что могу успокоиться так просто. Дорога казалась бесконечной, и всё это время я пыталась справиться с тем, что мне пришлось увидеть и пережить. Андрей держал меня за руку. Пьетро, ничего не спрашивая, обеспокоенно смотрел на меня.

Когда мы наконец прибыли на виллу, я всё ещё была в состоянии глубокой растерянности и боли. Андрей взял меня за руку и, не говоря ни слова, повел в дом. Мы прошли через холл, мимо гостиной, где горел приглушенный свет, и поднялись по лестнице на второй этаж.

Андрей открыл дверь в мою комнату, провел меня до ванной и мягко подтолкнул меня внутрь. Вода в душе уже тихо шуршала, когда я осознала, что он готовит ее для меня. Андрей помог мне сесть на край ванны, и, не говоря ничего, стал осторожно стягивать с меня обувь и одежду, будто я была маленьким ребенком, нуждающимся в заботе. Я не сопротивлялась, я знала, что сейчас — это единственный человек на земле, с которым я в безопасности.

Когда теплая ванная была готова, я, оставаясь в нижнем белье, залезла в нее полностью. Сначала я вздрогнула от резкого ощущения теплоты, но затем почувствовала, как вода постепенно вытесняет из меня напряжение.

Андрей остался рядом, наблюдая, как вода смывает с меня слёзы и боль. Его присутствие было спокойным и надёжным, он не спешил, давая мне время справиться с эмоциями.

— Али, — тихо сказал Андрей, присаживаясь рядом на пол, — Всё будет хорошо.

— Андрей, — ответила я, посмотрев ему прямо в глаза, — Я ненавижу Италию. Каждый день здесь со мной происходит что-то, что разбивает мои сердце и душу.

— Дело не в Италии, Али, — грустно сказал Андрей, — А в людях. Ты просто еще не научилась защищаться.

— А ты? — спросила я Андрея, — Ты научился?

— Немного, — сказал Андрей, — Но лучше всего я научился сбегать.

После этих слов мы оба улыбнулись. Я посмотрела на него сквозь капли воды и слез. Его глаза выражали такую искреннюю заботу, что я вдруг почувствовала, как боль отступает хотя бы на мгновение. Андрей протянул мне руку, и я слабо сжала его пальцы, благодарная за его поддержку.

Глава 20. Молчание

На следующее утро я проснулась с ясной целью. Боль и слёзы прошлой ночи как будто бы отошли на второй план, оставив только твердое решение — больше не позволять себе быть уязвимой. Как вчера сказал Андрей, все дело в том, что “я не научилась защищаться”. Что ж, Италия, я научусь!

Первым делом я взяла телефон и, без колебаний, заблокировала Тимура. Это было символичным актом — раз и навсегда закрыть дверь в отношения, которые, как оказалось, были лишь иллюзией. Сделав это, я почувствовала легкость, как будто сбросила с плеч груз, который тянул меня вниз.

Я решила не тратить больше времени на сожаления и печаль. Встав с постели, я быстро оделась и направилась на кухню. В доме было тихо, все еще спали, и даже Клаудия еще не проснулась.

Это утро стало моим временем — временем наедине с собой и своими мыслями. Я приготовила себе несколько бутербродова и заварила кофе на кухне, после чего позавтракала в одиночестве. Странно, но мне даже понравилось это чувство — возможность побыть наедине с собой, без лишних разговоров и вопросов.