Мой секс

Я вовсе не хочу сказать, что речь идет о каком-то эксклюзивном опыте, слишком волшебном, чтобы его можно было испытать с кем-то другим и в другой ситуации. Опыт, вероятно, обычный. Но между тем, как я впервые обхватила ладонью мужской член, и временем, когда я впервые дотронулась до него губами, не говоря уж о чем-то большем, прошла еще целая эпоха, которую я ни за что не согласилась бы вычеркнуть из моей жизни – это была эпоха восторга.

Момент перехода из девятого в десятый класс был связан с целой серией самых серьезных изменений в моей жизни. Во-первых, на семейном совете мамы с бабушкой и дедушкой было принято решение продать дачу вместе с доставшейся бабушке комнатой в коммуналке на Восстания и обменять нашу с мамой квартиру в Веселом поселке на небольшую трехкомнатную квартиру на Васильевском, на 13-й линии. Во-вторых, в связи с этим я перешла в новую школу. Наконец, прямо перед началом нового учебного года граждане России проснулись утром в понедельник 17 августа и обнаружили, что их в очередной раз жестко и цинично прокинули через колено. Много лет после этого мама и дедушка с бабушкой вспоминали, как они успели разменяться до черного августа – бабушка считала, что ее надоумил Бог, и неустанно благодарила его. Дедушка был с Богом поосторожнее и считал, что заслуга принадлежит ему самому, его предусмотрительности. Так или иначе, теперь мы жили в роскошных, по нашим меркам, апартаментах в центре, но полупустых и опять с голой задницей – маминой зарплаты едва хватало на макароны и куриную печень (как вспомню, так вздрогну). Я не жалуюсь – у нас по крайней мере был мой отец, который раз в месяц присылал по пятьдесят долларов.

Школа была с уклоном – не важно, с каким, важно, что мне пришлось бросить танцы, на них не хватало времени, нужно было учиться и много наверстывать. Я до сих пор немного жалею об этом. Мне нравится моя работа, но иногда мне кажется, что там у меня были шансы несколько более звездные.

Зато меня хорошо приняли в новом классе – уже через пару месяцев я чувствовала там себя в своей тарелке. Класс был разбит на две компании. В одной, исключительно девчоночьей, любимым развлечением было готовить дома пирожные и петь песни из советских кинофильмов, другая состояла из оторв обоих полов, здесь пили и курили, шатались, слегка хулиганили и были умнее, – легко догадаться, к какой примкнула я.

С девочками в этой компании было о чем поговорить. Кое-какой опыт был у каждой, и я не смотрелась на их фоне отстающей. Тем более что тем же судьбоносным летом у меня впервые случилось что-то вроде отношений. Это снова был Леша, хотя и совсем другой: красавец, спортсмен, медалист, гордость школы. Он уже учился на юрфаке, и вся школа откуда-то знала, что он встречается с однокурсницей – дочкой страшно сказать кого (я и сейчас на всякий случай не говорю).

Он говорил, что впервые заметил меня на выпускном концерте – я на нем, само собой, танцевала, – на все эти праздники выпускники, тем более лучшие выпускники, обязательно приходили. Через несколько дней я увидела его во дворе, где мы играли в бадминтон, а он гулял с парой своих друзей. Они подошли, и он попросился играть. Я без задней мысли предложила ему свою ракетку, но он сказал, что хочет обязательно играть с такой красавицей, как я. И он, и я играли очень хорошо. Вокруг нас стояли и сидели наши друзья и следили за нами. Леша, не стесняясь их, смело и совершенно открыто флиртовал. Я удивилась, но за словом в карман не полезла – отвечала. После игры (он поддавался, и я выиграла) Леша подошел ко мне и предложил погулять. Вслед нам раздался легкий присвист.

В течение нескольких следующих недель мы, несмотря на его сессию, встречались практически каждый день. Мне льстило, что за мной ухаживает звезда и мечта всех школьных девочек. Это было особенно важно после тех многих лет, когда меня пиздили в туалетах. Нас, конечно, видели во дворах, когда он меня провожал или я заходила к нему, – и хоть я уже знала, что в эту школу больше не вернусь, я мысленно с большим удовольствием показывала всем остающимся бабам язык. Но кроме этого, Леша был первый мальчик, который действительно умел ухаживать. Не что-то из ряда вон выходящее, но все-таки он встречал меня с цветами, дарил какие-то мелочи, был очень внимателен и говорил тысячу самых приятных слов на свете. У меня немного кружилась голова. Один раз я осторожно спросила его про дочку страшно сказать кого – он сказал, что с ней все кончилось.

В конечном счете это единственная моя на Лешу обида – что он мне соврал. Наши отношения закончились в начале июля сами собой – мы с мамой переехали на Васильевский, а Леша улетел куда-то отдыхать. Факт сам по себе по тем временам неординарный, люди чаще ездили не отдыхать, а горбатиться на грядках, но Леша, как потом выяснилось, полетел еще и с той самой дочкой, хотя говорил, что летит с родителями.