Мой Север

Абигейл ждала меня на втором этаже «охотничьего домика», внутренние помещения которого были украшены охотничьими трофеями. Полы комнат были застелены шкурами, а на стенах красовались головы убитых животных.

Несколько слуг сервировали стол в комнате с камином и ушли на первый этаж. На всем этаже остались только мы с Эбби. Бойцов вообще в доме не было. Вся охрана была сосредоточена вне дома. Хороший момент для подарка.

— Эбби, я хочу, чтобы у тебя что-то осталось на память обо мне. Возьми это колечко, — я вложил в дрогнувшую девичью ладошку свой подарок. — Конечно, оно не в состоянии полностью передать то, что я к тебе чувствую. Но пусть, хотя бы, останется, как память о тех прекрасных мгновениях, которые у нас с тобой были.

Что сказать? Это был незабываемый вечер и чудесная ночь. Я ничуть не жалею, что рискнул и приехал сюда. Зная, что завтра уеду и больше, скорее всего, никогда не увижу Абигейл, я просто не мог от нее оторваться. Не знаю, с чем это можно сравнить. С одержимостью? С наркотиком? Но я никогда не пробовал наркотики и не был ничем и ни кем одержим.

Чертово утро наступило очень быстро. У меня такое ощущение, будто я приехал в этот дом всего пару часов назад, а уже пришло время расстаться. Что я, что Эбби, мы оба не хотели устраивать тяжелых проводов.

Абигейл отдала указание готовить вчерашний десяток к обратной дороге в город. Молча, почти не разговаривая, позавтракали, она быстро поцеловала меня и мы вместе спустились во двор.

Воины были готовы, а конюх приготовил свободную лошадь для меня. Я коротко поклонился хозяйке, запрыгнул в седло и, не оборачиваясь, выехал за ворота подворья.

Шли тем же темпом, что и по маршруту к «охотничьему домику»: аллюр один и два креста*, которые сменяли через каждый пройденный километр. Лесная дорога не позволяла идти даже колонной по два, и мы вытянулись вереницей, глядя в затылок друг другу.

* — аллюры: один крест — шаг, два креста — рысь, три креста — галоп.

Сопровождающие меня воины разбились на две половины. Одна пятерка шла впереди, а другая — позади меня. Конные воины семьи Слотен (или рода, меня не просвещали по этому поводу) настороженно осматривали окрестности, сжимая в руках бесполезные в лесу кавалерийские копья.

Несчастье произошло перед выездом на торную дорогу к городу. Опасность я каким-то непредсказуемым образом почувствовал за пару секунд до нападения. Тревога кольнула в сердце и я, обеспокоенно завертев головой, увидел встающих из травы лучников.

Видимо, по какому-то общему сигналу, который я не уловил, по обе стороны дороги поднялись, лежавшие до этого в высокой траве, лучники. Одетые в легкий кожаный доспех, покрытые зелеными накидками с капюшоном, они были до этого самого момента невидимы с дороги.

В те секунды, что лучники становились на колено, изготавливаясь к стрельбе, я успел ткнуть пятками в бока своей лошади и сравняться с впереди идущим всадником. В момент, когда засвистели стрелы, я уже свесился с седла между своей лошадью и лошадью настигнутого мной бойца.

Хотел бы сказать, что меня это спасло, но, похоже, целили преимущественно в лошадей. Я еле успел вывалиться из седла на землю, чуть не получив копытом от раненной лошади. Вокруг царил ад! Надрывались в крике раненые и умирающие лошади, матерились бойцы сопровождения, шипели в воздухе сыплющиеся на нас со всех сторон стрелы.

— Все ко мне! — заорал десятник. — Ставь щиты в круг!!!

Десятник подскочил ко мне и постарался закрыть нас щитом. Верхом уже никого не осталось, лошади были или перебиты, или, получив ранения, разбежались по лесу. Из десятка сопровождения к нам, прикрываясь щитами, стекались шестеро бойцов. Трое воинов к этому моменту уже были убиты.

Я завертел головой, пытаясь оценить обстановку. Все плохо! Я не смог посчитать нападавших, но их было больше, чем нас, и они окружают нас со всех сторон. Маленьким кольцом вокруг меня стоят бойцы, пытаясь прикрыться сами и прикрыть меня щитами от обстрела.

Стрелы сыплются на нас густо, пока, впиваясь в щиты, но дело времени, когда они проникнут в не такие и маленькие лазейки в нашей защите, и продолжат собирать кровавую жатву.

Если просто продолжим стоять, нас тупо расстреляют, даже не дав нам возможность вступить в ближний бой. Надо попытаться прорваться, тогда хоть какой-то шанс появится.

— Надо идти на прорыв! — крикнул я десятнику. — Уходить вглубь леса, иначе нам конец!

Пока воин раздумывал, один из бойцов получил стрелу прямо в лицо и завалился на дорогу, выронив щит и копье. Стрела прошила скуловую кость и подарила воину моментальную смерть, а десятник наконец принял решение.

— Вы, двое, по бокам от меня, господин — за нами! Остальные прикрывают с тыла и флангов! — заорал десятник, выстраивая оставшихся в живых и нацеливая их в сторону одной из обочин.

Я тут же шагнул к убитому воину, его щит забросил за спину, а в руки крепко ухватил копье. Ему это оружие уже не понадобится, пусть теперь послужит мне. Тем более, что в отличие от окружающих меня бойцов, на мне нет доспеха.