Мой шейх

— Варвар! — с ненавистью процедила я. — Только так ты можешь добиваться покорности и уважения, причиняя боль ни в чем не повинным детям.

— Твоя жертва ничего не решала! — скрипнул зубами Кемаль, подталкивая меня к спальне, растеряв все манеры искусителя. — Я бы все равно тебя взял! Ты лишилась права на милосердие, когда угрожала мне смертью!

— Да что ж ты дал слабину и не забил меня плетью после того, как уехал шейх Асир? — я горько рассмеялась. — Ты никогда не завоюешь меня. Не надейся!

— Вот как? — недобро усмехнулся шейх пустыни и, сжав мой подбородок, поцеловал.

Сначала все моё тело как будто рассыпалось на осколки падающих звезд, колени подогнулись, по позвоночнику прокатилась жаркая волна. А затем пришло отрицание. Но я сделала то, чего сама от себя не ожидала.

Обвила руками шею Кемаля, прижалась всем телом, и ответила на поцелуй со всем жаром и нерастраченной страстью, на которые только была способна.

Как же нелегко было сохранить бдительность, не утратить самообладания! Этот мужчина действовал на меня, как самый глубокий гипноз, как самый опасный наркотик. Колени задрожали. Сладкая боль аукнулась в пятках, заполнив собой женское естество. Дрогнули ресницы, грозя унести меня к запредельным высотам вместе с тем, кого полагалось стереть с лица земли.

Я не собиралась сдаваться, пусть тело-предатель хоть на атомы рассыплется. Поэтому сосредоточилась на том, что углубила поцелуй, играя языком, как искусная шармута, ощущая, как дыхание Кемаля стало хриплым, а сердце оглушительно забилось.

И только тогда, собрав волю в кулак, я отстранилась.

Моё сердце стучало так же сильно. Я была в шаге от того, чтобы сдаться и вновь утонуть в его руках. Но вместо этого вскинула голову и гордо произнесла:

— Не будь ты варваром по натуре, Кемаль Аль Мактум, вот что ты получил бы от меня без применения насилия, угроз, шантажа и похищения! Вот что я бы подарила тебе сама, по собственной воле, умей ты ждать и уважать чужие чувства! Знай, ты никогда не получишь таких моих чувств, даже не мечтай!

— Газаль! — прорычал оскорбленный шейх. — За такие слова в моем мире язык прижигают раскаленными щипцами! Упаси тебя Аллах произнести это при моих людях!

— Тебя беспокоит сила твоего авторитета, Аль Мактум? — говорят, что тёмное начало не может не отравить всех, кто находится в его поле. Не избежала этой участи и я. — Слова рабыни могут поставить твою власть и силу под угрозу?

Темные глаза мужчины, казалось, заполнила абсолютная тьма. Но я так и не смогла понять, что его задело сильнее: презрение к авторитету либо мои хлесткие слова о том, что никогда не видать моей любви…

— Ты безумна, женщина! — словно раненый зверь, прорычал мой тюремщик. — И однажды сама пожалеешь о сказанных словах!..

Я хотела ответить ему что-то более ядовитое, но просто не успела. Сорвав с кресла свой плащ, Кемаль поспешно направился к выходу.

Это могло бы быть похоже на побег… но что-то подсказывало, что мужчина благосклонно дал мне время убежать также и от собственных чувств.

Кемаль

Красноватый диск солнца стремительно вынырнул из-за горной гряды, поднялся над линией горизонта, предвещая очередной знойный день.

Внутри словно пронеслась песчаная буря, усиленная троекратной атакой цунами и тектоническими разломами. Ни одна женщина в мире не могла похвастаться тем, что сотворила со мной подобное.

Ни у кого из них не было такой власти. Ни за годы обучения и работы в США и Европе, ни тем более здесь, в сердце всех трёх эмиратов, где покорность арабок была возведена в абсолют.

Саид был прав, когда пытался отговорить меня от похищения Газаль — это не та покорная лань, которая примет мою власть и одарит своей лаской. Она жестоко отомстит мне за то, что я осмелился вершить её судьбу. И замахнется на самое ценное — на моё сердце.

Только я совсем не собирался давать ей подобного трофея.

Саид повернул голову, не прекращая гладить по холке вороного арабского скакуна. Иногда мне казалось, что ассасин диких песков знает куда больше о каждом, кто попадает в поле его зрения. Его родное племя славилось провидческим даром и умением читать мысли. Но я старался об этом не думать.

— Она так и не убралась восвояси? — не надо было уточнять, о ком я говорю. Подобные вопросы я смело доверял только ему, верному стражу семьи Аль Мактум.

Саид скрыл удивление. Да и было отчего удивляться. После того, как я овладел женщиной своей мечты и мог считать себя абсолютно счастливым, мысли о других не должны были посетить мою голову.

— Не было твоих распоряжений прогнать её прочь, мой шейх. Но одно твоё слово…

— Я произнесу его сам, — тьма заволокла глаза.

Мне необходимо было либо сбежать прочь на время — от самого себя и от розы пустыни, которая вопреки всему стала для меня еще большим наваждением после ночи. Ночи, которая должна была унять мою жажду и безумие обладания.

Так казалось, что запретный плод манит к себе. Что я навсегда избавлюсь от власти Газаль над своим сознанием. Растопчу её волю, заберу то, что она хранит как зеницу ока — свою верность недостойному супругу.