Мои шифоновые окопы. Мемуары легенды

Анна Винтур пришла рано, в платье от Marc Jacobs, стояла и общалась с Марком и Чаром, встречающими гостей. Она пробыла целых сорок пять минут – приличное для нее время. Я видел ее издалека, но она меня не видела. Я боялся, что могу потерять место на мягкой банкетке, если встану, поэтому сидел на ней как приклеенный.

Сидя спиной к изумительным стеклянным австрийским перегородкам, я чувствовал себя так, словно вернулись золотые времена моды. Здесь собралось все модное сообщество, все пришли сюда, чтобы отпраздновать торжество любви.

Появилась Карлин Серф де Дудзеле и заняла место рядом со мной на банкетке. На ней был свитер с бахромой от Azzedine Alaïa. Черный. И джинсы Uniqlo. Тоже черные. И ее фирменные детали образа: куча аксессуаров, включая браслеты с россыпью бриллиантов и массивные экстравагантные винтажные часы Rolex с полностью усыпанным бриллиантами циферблатом.

На ногах у нее были плетеные босоножки Manolo Blahnik из кожи золотого цвета на невысоком каблуке. Позже я спросил, сколько у нее пар золотой обуви. Она показала мне фотографию на телефоне с бесконечными рядами золотых босоножек.

За свою карьеру в Vogue я работал с тремя невероятно талантливыми и одаренными редакторами: Карлин Серф, Грейс Коддингтон и Тонн Гудман, единственной американкой из троих. Каждая из них со своим неповторимым стилем поддерживала репутацию Vogue через блестящие визионерские материалы о моде. Я так и не дорос до их уровня в передаче визуальных посланий со страницы моды. Лишь женщине под силу передать красоту и практичность платья. Я никогда не мог дотянуться до этой тройки светил моды.

Свадьба Марка Джейкобса была похожа на воссоединение звезд Vogue. Мы с Серф просидели всю ночь, поднимая тосты за Марка и приветствуя всех с нашего насеста на кожаной черной банкетке. Мы подпитывали свою радость рюмками охлажденной водки, сидели и смотрели на праздник вокруг.

Диджеи Толстый Тони и Тремэн Эмори вместе встали за пульт и создали классный микс олдскульных и техно-треков. Все соединялось гармонично, как во вкуснейшем модном смузи.

Вечеринка началась с того, что Кейт Мосс и Наоми Кэмпбелл (которая была одета в черную накидку Balmain в пол со сверкающим топом и брюками в тон) позировали приглашенным фотографам на групповой фотосессии. Операторы также старались охватить всю площадку, запечатлевая исторический момент торжества любви Марка и Чара.

В начале вечера на два огромных экрана Jumbotron была выведена запись того, как накануне Марк и Чар идут по красному коридору своей спроектированной Фрэнком Ллойдом Райтом резиденции в Рай-Бич, где состоялось официальное бракосочетание. Принося клятвы, они оба произнесли: «Я никогда не покину тебя».

Ближе к полуночи гигантский свадебный торт был разрезан и подан почти семи сотням гостей.

Праздник напоминал вечеринки семидесятых, когда Нэн Кемпер танцевала на больших колонках в Studio 54 в Yves Saint Laurent от кутюр или Грейс Джонс зажигала на столах Club Sept без нижнего белья. Музыка определила атмосферу вечера: все буквально посходили с ума. Я просто сидел и получал удовольствие, наблюдая за модниками, поднимающимися и спускающимися по лестнице. Среди них были африканская модель Алек Век и темнокожий дизайнер Андре Уокер, мой друг и непризнанный гений.

На маленьких салфетках из белого льна, заказанных специально для мероприятия, были вышиты два попугая-неразлучника, сидящие на одной ветке, со словами «Никогда не покину». Я взял одну на память.

_“ К счастью, я отказался от участия в «Мет Гала» в правильный момент._”

У меня не было возможности поговорить с Марком и Чаром в тот вечер, но они знают, что я был там, о чем свидетельствуют фотографии и видеосъемки. Когда пришло время уходить, я попросил Андре Уокера помочь мне сойти по лестнице, так как я слишком долго сидел на одном месте, что замедлило кровообращение.

Я медленно поднялся, как старый слон, разбуженный ото сна каким-то неизвестным шумом, а Андре, пятясь, шел передо мной, управляя моими усталыми ногами и напоминая инструктора по технике Грэм[31]. Он неспешно жестикулировал и говорил тихим голосом, направляя мое скольжение по ступеням, что идеально смотрелось бы, если бы я уезжал с бала в Версале восемнадцатого века.