Мой сладкий братишка

– Какого черта!? – воскликнула я, когда что-то очень отвратительное свалилось мне на голову.

– Извини, милочка, – послышало сверху, и подняв глаза, я увидела в окне второго этажа сморщенное лицо старухи – У меня ноги больные, а в унитаз такое смыть нельзя, забарахлит он! Вот я в окно и – плюх!

– Пропади ты пропадом старая карга!!! – рявкнула на нее я, с отвращением скидывая со своих волос что-то очень похожее на испорченные старые макароны – Желаю тебе поскорее сдохнуть, тварина!

– Бог ты мой! Это ж надо! – послышалось вслед.

Проклятый Мухосранск! До чего же тупые тут люди. Вот и папаша был очень тупой. Ну какого дьявола он вписал меня в свое наследство?!

Я нашла нужный подъезд, и я стала звонить в домофон, который, как оказалось не работал. Причем меня уже сжигало желание развернуться и уйти нахрен от сюда. Потому как моя блузка провонялась вонючей старушечий едой, а в по волосам размазалось тесло. Ну нет! Я Анжелика Джафарова и…

Перед глазами заискрились звездочки. Я не сразу поняла, что произошло, но первым делом ко мне пришла страшная боль во лбу и я увидела, что передо мной крутиться какой-то коротышка, который, как обезьяна, почесав себя по голове, воскликнул:

– Мама я дверь открыл, и тетя упала!

Тетя?! От злости даже искорки пропали из моих глаз. Я поднялась, схватившись за больное место и выплеснула на малыша смачной такой порцией матерных слов, которым он, однако, даже не удивился и по его лицу я прочитала, что она понял все, о чем я ему толкую.

– Извините, пожалуйста… – появилась из подъезда его мать – Мне очень жаль…

– Это мне вас жаль! Потому что вы породили на свет имбецила!!!

С этими словами я стала подниматься вверх по лестнице. Ууу, как же я ненавидела это место. Ненавидела всех, кто ту жил. И я уже готовилась размазать по стенке, первого кто попадется мне под руку. А им должен был оказаться мой нагулянный братишка, которому я звонила сейчас в дверь!

– Открыто. – послышалось изнутри и я проморгалась.

Голос звучал так спокойно, что мне показалось его звук успокоительно подействовал и на меня. Слишком приятно он коснулся моего слуха, и я просто не могла поверить, что он принадлежал ему.

Я распахнула дверь, тут же ощутив все запахи скудной нищенской жизни – жареной на газовой плите картошки, сушившихся в ванне на батареи носков, дешевого мыла и прочих неприятных запахов, от которых мне захотелось блевать.

Проходя вдоль по коридору, я оценивающе рассматривала квартиру. В бумагах, присланных мне на почту значилось, что она расценивается примерно в четыре миллиона рублей, а два из них, принадлежавшие мне, на дороге не валяются!

Уткнувшись в комнату, очевидно зальную, на всю стену которой весел красный советский палас, я увидела, что внутри находился всего один человек и голос мог принадлежать только ему. К слову сказать, я сразу его узнала и придала своему лицу вдвое отвратительное выражение, чтобы он видел, как мне неприятно его общество. Но этот ублюдок… вырос ОЧЕНЬ красивым и мне было не так уж неприятно на него смотреть, а совсем наоборот – я не могла оторвать от него своих глаз.

Глава 4

В самом деле. На какие-то доли секунды я даже потеряла дар речи.

Самир сидел на диване в одних шортах и стриг ногти на ногах. Перед ним негромко показывал телевизор, транслируя футбольный матч, к которому было обращено все его внимание. Он даже не повернулся, когда я вошла в комнату.

Нет, на узбека он совершенно не был похож – он был больше похож на русского, но темненького паренька с немного коснувшейся лицом щетиной, которая несмотря на то, что не была сбрита, не выглядела отталкивающе и неопрятно. На обнаженном торсе выделялись кубики, а плечи и руки у него были развиты должным образом. Не перекаченные, но и совсем не щуплые. Я заметила, что мы с ним похожи: у нас были одинаковой формы уши и глаза – такие же как у нашего папаши-азера, только ему каким-то чудом достался зеленоватый почти рубиновый оттенок.

– Я… я Анжелика. – запнувшись, представился я, когда Самир решил взглянуть на своего гостя.

– Ага. Я понял. – спокойно почти равнодушно ответил он и встал с дивана.

Что ж, и тут я попала впросак потому что этот… этот ублюдок вырос гораздо выше меня.

Он подошел ближе, горой заслонив мне свет с окна, и когда его рука потянулась, я подумала, что он хочет пожать мне руку и даже подняла свою в ответ, но вовремя одернула, решив, что он не достоин такого почтения. Но он не собирался жать мою ладонь, а прикоснулся к волосам, после чего с отвращением, которое не ускользнуло от моих глаз, спросил:

– Какого хрена у тебя макароны в волосах?

Тут я не выдержала и вспыхнула.

– А какого хрена тебя это должно волновать?!

– Просто обычно люди моют голову чистой водой, но если ты это делаешь водой от макарон, тогда извини. Кстати, от тебя воняет. И кажется у тебя шишка на лбу.

Сжав губы от злости, я замахнулась на него, но он в три-пятнадцать поймал мою руку на лету, что мне волей-неволей пришлось признать свою слабость перед ним.

– А ты совсем не изменилась, Анжелика. Все такая же маленькая мерзкая стервочка.