Мой слишком близкий друг

Он проработал чуть больше года в этом ресторане, когда задумал приблизиться к своей мечте – открыть свой, личный ресторан. Дима получил самое главное – поддержку своего работодателя и ресторанного сообщества Москвы в целом, а это больше, чем деньги! Гораздо больше! Такая поддержка помогла ему найти нужное помещение в хорошем месте и официально-документальные дела спокойно решить. У него остались какие-то деньги на счете от продажи квартиры, после оплаты учебы во Флоренции и в других платных местах обучений и участий в конкурсах, да и Митя уже прилично зарабатывал и что-то откладывал на этот счет. Но, понятное дело, этих средств и близко не хватило бы, пришлось ему брать кредит.

Он так выкладывался над этим проектом, что мы его практически не видели. Хочешь встретиться с Митей? В ресторан. Но там он весь в деле – контролирует все, и строителей и рабочих, и слесарей и сантехников, и дизайнеров, и монтаж оборудования. А если хочешь не просто встретиться, а еще и поговорить, пообщаться – позже! После открытия ресторана.

Он это сделал! Похудел, осунулся, но на открытии у него горели глаза, весь он излучал победу и уставшее счастье! Открытие прошло на ура. А я и не сомневалась! Его отметили в периодических профессиональных журналах и пригласили сразу на два кулинарных шоу. А еще интервью с ним напечатали в «Гастрономе», в журнале «Шеф-Арт» вышла его небольшая статейка с рецептом. Дмитрий Рубцов становился популярным, пока в узких кругах специалистов Москвы, но это уже очень много!

И работал. Митя, как всегда, очень много работал.

А в Лиссабон ко мне он прилетел из Москвы, после того, как отстоял невероятно важный и значимый банкет, который заказала одна известная на всю страну, крутая и пафосная организация. Я разбудила его в два часа московской ночи своим звонком, а в пять с минутами утра он уже сидел в самолете в Лиссабон.

Я уже говорила: просто он такой. Дмитрий Рубцов.

Не ангел, если вам так показалось. Далеко не ангел.

Однажды я видела, как он командует на своей кухне, и это, скажу я вам, нечто! Он гоняет подчиненных, как прапорщик на плацу, он жесткий, строгий, требовательный и карающий и абсолютный авторитет. При этом вся команда выступает как один слаженный балет: Митя громко отдает команды, спрашивает о чем-то, ему так же громко и коротко отвечают, еще громче кричит его су-шеф, то есть ответственный за выпуск блюд всех цехов. И все это двигается в невероятном слаженном ритме и скорости, и если кто-то выпадает из этого ритма или лажает, то получает таких моральных тумаков, после которых впору завязывать с профессией.

– Митя, это дедовщина какая-то! – возмутилась я.

– Это очень тяжелая и трудная работа, – строго объяснял он мне, словно отчитывал одного их своих напортачивших подчиненных. – Тяжелая физически и морально, это постоянная ответственность. Главное в поварском искусстве такого уровня – это скорость и безупречность исполнения, только тогда можно наладить слаженную работу всех цехов и всей кухни. А для того, чтобы достичь этой скорости и безупречности, каждый член команды обязан владеть огромным количеством базовых знаний и навыков, закрепленных на уровне рефлексов. А если ты раздолбай, и у тебя кишка тонка и характера не хватает учиться и терпеть требования шеф-повара и учителя, то тебе не место в этой профессии, иди цветы выращивать. Каждый день повара находятся в режиме цейтнота, это одна из составляющих нашего дела, и надо обладать крепкими нервами и устойчивой психикой, чтобы выдерживать этот стресс и ритм. А научить человека этому и проверить его на устойчивость можно только в режиме жестокого прессинга. Если я буду их жалеть, они потом от лени и дозволенности клиентов потравят, а сам я в трубу вылечу и начну прятаться от кредиторов.

Хотя, как мне объяснил Митя, этот необходимый жесткий период пройдет, как только сформируется окончательно команда, притрется друг к другу и станет одним слаженным организмом, оркестром, а слабые звенья отпадут. Ничего себе политика! Какие подробности узнаешь о человеке, заглянув на его кухню.

– Мить, а почему ты не женился до сих пор, и девушки постоянной у тебя нет? – спросила я его, когда мы сидели в уютном лиссабонском кафе.

– Потому что я был нищий, никому не известный мальчик из России, ученик поваров, и мне не хватало часов в сутках, сил хватало только на учебу и чтобы доползти до кровати. На девушек тогда мой организм вряд ли бы отозвался, – усмехнулся он.

– Да ладно тебе, Митя, что ты мне голову морочишь, – пожурила я его, – у тебя была Юля еще до армии, и она тебя из нее ждала. Хорошая девчонка, я ее помню. А ты почему-то ее бросил, и она очень страдала и переживала, между прочим, а мы все так и не поняли, почему ты с ней расстался.

– Потому что она хотела замуж, а я хотел учиться и знал, что потрачу на это годы.

– И ты ей так спокойно это объяснил и попрощался? – выпытывала я у него подробности.

– Именно так, – кивнул, усмехнувшись, он. – Зато честно. Да и любви особой у нас с ней не было.