Мой собственный Париж

В Париже я не только освободилась бы от назойливого отчима, но стала бы выше, красивее, увереннее в себе и, конечно же, худой, как борзая. У меня были бы длинные темные волосы, хотя я блондинка, а на французском я разговаривала бы, как на родном языке. Я бы научилась пить кофе с молоком (с сахаром – перебор, потому что я ненавидела кофе) и есть улиток, круассаны и другие французские блюда. Я читала бы Рабле, кем бы он ни был, я услышала это имя в фильме «Музыкант», я бы покупала сигареты «Gauloise» и притворялась, что курю их, чтобы выглядеть круто. В мою старую, но элегантную мансарду я всенепременно приведу высокого брюнета, с которым у меня будет роман. Я бы писала чувственные стихотворения, наполненные тоской, и подпевада пластинкам Эдит Пиаф. Я бы кормила голубей, сидя на подоконнике, и оставляла молоко в блюдечке для толстого степенного кота, который бы спал на ступеньках моего подъезда. Я бы затерялась в Париже и так бы нашла себя. Не так ли все случалось на самом деле?

Но из-за неимения паспорта, денег и решительности я так и не сбежала в город моей мечты или куда-нибудь еще. Вместо этого я находила спасение в книгах, пока не закончила школу и не стала достаточно взрослой, чтобы уехать из дома, как делают все остальные. Какая жалость, особенно ввиду того, что вскоре я вышла замуж и уехала в Филиппинскую республику на три года в качестве молодой жены офицера воздушных сил. Моя жизнь на воздушной базе Кларк не имела ничего общего с моей парижской мечтой, и раз уж на то пошло, то и с моей мечтой о замужестве. Я уехала юной невестой и вернулась несчастной «зависимой женой» по большей части из-за того, что в то время у меня не было возможности следовать личным целям и интересам. Я не шла замуж, чтобы сознательно сбежать из дома, но ведь замужество именно так и работает, не правда ли? Я была неправа. Когда я вернулась в США в возрасте двадцати двух лет, я была более потеряна, чем когда-либо до этого, и у меня ушли годы, чтобы осознать это.

Двадцать пять лет спустя Париж все еще был городом моей мечты, уже после того, как я стала писательницей и провела много времени в Париже на страницах романов, но не в реальной жизни. Я отправлялась на выдуманные приключения с Зельдой Фитцджеральд, знаменитой сумасшедшей женой любимчика Америки автора Ф. Скотта Фитцджеральда. Она была целеустремленной женщиной из 1900-х годов, чья пылкая жажда свободы и приключений была так похожа на мою. Но когда мне было сорок семь, мои надежды и ожидания по отношению к Парижу резко поменялись. Та несчастная девочка-подросток, та слишком молодая жена внезапно стала разведенной матерью двух взрослых сыновей. У меня было два университетских диплома, и писала я романы, а не поэзию. Мое уныние словно рукой сняло. Я полюбила café au lait, теперь мне требовалось лишь un peu de sucre. Я не стала выше, красивее или стройнее, и мои волосы не потемнели, но я нашла моего высокого брюнета, и он подарил мне поездку в Париж.

В этой поездке я надеялась найти Париж, который в самом конце Второй мировой войны очаровал наше потерянное поколение песнью сирены. Мне не терпелось понять, почему Зельда и Скотт Фитцджеральды, которых я воспринимала как родных после нескольких лет исследований и написания романа, не были так влюблены в, скажем, Рим, или в Прагу, или в Женеву, в Лондон, Мадрид, или…? Я хотела услышать песнь сирены слухом из 1920-х годов, который развился у меня во время написания произведения о тех потерянных душах, позволить услышать мелодии и ритмы, которые дали бы мне понять, почему Париж – это «всегда хорошая идея».

Ночной перелет из города Шарлотт в Северной Каролине позволил мне и моему мужчине наблюдать за восходом солнца, пока мы летели над Ирландией, затем над ковром из облаков, которые скрыли от нас большую часть Англии и всю Францию. Пока наш самолет медленно снижался по направлению к аэропорту имени Шарля де Голля на окраине Парижа, я не смогла разглядеть даже очертаний Эйфелевой башни. Когда мы вошли в обшарпанный терминал, я была уставшей, но счастливой. Наконец-то я оказалась в Париже! Сперва мы взяли напрокат машину и отправились на юг. Мы ехали шесть часов по шоссе А71/77 до города под названием Каор, где нас ждал летний домик наших близких друзей, которые не могли дождаться нашего приезда, чтобы показать французскую сельскую местность.

Тем дождливым утром уставшие после перелета, без знания языка мы направились прямо в поток машин на нашем маленьком евроавтомобиле. Нашей первой задачей было уговорить GPS-навигатор разговаривать с нами на английском, s’il vous plaît[5]. Уставший мозг человека средних лет может справиться лишь с несколькими задачами в два часа утра по восточному времени. Нас же ждали еще несколько бессонных часов и множество шоссе.